Сама ли хотела?
Цветом отцветшим тело
Повисло…
…и приписала в записке,
в конце: «МЦ»13.
Чтобы и сын – в дневнике – уж потом:
«В сущности, мама, ты правильно сделала…» —
Русским (да нет, не совсем14) языком.
Чёрным – по белому,
Пó ночи – мелом…
…сердце кроши́тся мелком…
Бедная! Бедная!.. Всё это – мелочи:
В сердце – не около —
Спится глубóко…
Спи же, родная! —
Au fond15.
Дребезги
Я всегда разбивалась вдребезги, и все мои стихи – те самые серебряные сердечные дребезги.
А мне костёр не страшен.
Я – всегда – разбивалась – вдребезги.
И до Вас.
И сейчас иду – этим берегом,
И не раз
Я пройду этой гранью зыбкою —
Среди скал…
И увижу, да-да! – улыбкою! —
Их оскал…
Я всегда… разбиваюсь вдребезги…
Или – нет…
Обережные эти верески —
Мой секрет.
Корсиканский жасмин
Она жива.
Её зовут – Марина.
Тот августовский вечер – не конец:
И запах «Корсиканского жасмина»,
И перезвон серебряных колец,
И чу́дная, «с Волошиным», тарелка —
Она везде с собой её везёт! —
В любой детали жизненной и мелкой
Марина, как живая, предстаёт17.
И я,
Ведома нитью Ариадны,
Вдыхаю с нею каждый новый день! —
Насмешливо… печально… нежно!.. жадно!..
Она – живая.
Мир вокруг – лишь тень:
Кулисы, зеркала и арлекины —
Но ею всяк – Безмерною! – объят!
И гроздья корсиканского жасмина
Серебряною Вечностью звенят…
«Никто не будет так любить…»
Я бы душу отдала – чтобы душу отдать!
Никто не будет так любить.
Никто. Нигде. Не верь. Не слушай.
И я – чтоб только заложить
Свою мятущуюся душу —
От розоватых лепестков
До стеблей ломких и колючих,
От крыльев до своих оков
И до стихов – до самых лучших! —
От самых нижних этажей
До облаков из сладкой ваты —
Я не люблю её уже,
Но нравятся моей душе, —
Душа – она не виновата!
И вот – от самой золотой
До жилы самой распоследней —
Я душу заложу за то,
Что без тебя не буду
Той.
И вот за это.
Лишь за это.
За это тоже
…За наши не-гулянья