У гонфалоньера с лица сошло гневное выражение, и он задумался.
–– Замечательная идея! – потеплел его взгляд. – И замечательный у вас заступник, мессере Леонардо!.. Сире Николо, – обратился он к секретарю Макиавелли, – запишите распоряжение о настенном изображении в новом зале Совета Синьории в палаццо Веккьо картины битвы… Раз уж мессере Леонардо прославил Мария делле Грацие в Милане, сделав монастырь местом паломничества для мастеров искусства и простых граждан всей Италии, то почему бы ему не прославить дворец Синьории во Флоренции, чтобы и он стал таким же местом паломничества, но для людей знатных…
–– Не искушайте Бога, сеньор Содерини! – недовольно вздохнул Леонардо.
–– Что такое?!.. Чем вы ещё недовольны?!
–– В монастыре Мария делле Грацие я писал «Тайную Вечерю», и поэтому люди со всей Италии идут в Милан, чтобы посмотреть в монастырской трапезной на лик Христа и его апостолов, поклониться им и вознести «осанну»! – ответил с грустью в голосе Леонардо. – Вы же предлагаете мне писать битву – кровопролитие и ужас человеческого жертвоприношения в угоду постоянно жаждущему человеческой крови дьяволу…
–– Вы невыносимый человек, мессере Леонардо!
–– Я лишь хочу оградить вас от пагубного отождествления дьявольского с божественным, за что вы, несомненно, понесёте – одному Богу известно какое – тяжёлое наказание…
–– Я бы на вашем месте, сеньор Содерини, прислушался к словам мессере Леонардо, – заметил ему епископ Венедикт, предупредив его очередной порыв гнева.
Не успев вспылить, гонфалоньер замер, медленно выпустив сквозь сжатые губы задержанный в груди воздух. Воспользовавшись удобным случаем для благополучного выхода из разговора, Пьеро Мартелли схватил Леонардо под руку и поволок его за собой, на ходу откланиваясь сеньорам, монахам, настоятелю собора и гонфалоньеру Совета Десяти.
–– Замысел картины я лично передам от мессере Леонардо вам, сеньор Содерини, чтобы оценить, в какую сумму он обойдётся Совету Синьории и флорентийским гражданам… – торопился он высказаться на ходу скороговоркой.
–– Я буду рад, если вы, сеньор Мартелли, станете голосом мессере Леонардо, – неохотно отозвался ему сеньор Содерини. – И возьмёте на себя обязанности его распорядителя, потому что с самим мастером Леонардо у меня нет больше желания