Он это видит? Иль вся наша
И жизнь ничто, лишь сон пустой,
Насмешка неба над землёй.
Правда, в пушкинском подлиннике речь не о «небе», а о Роке: «Насмешка Рока над землёй». Так же, как в стихотворении Ф. Тютчева «Бессонница»: «Нам мнится: мир осиротелый/ Неотразимый Рок настиг…»
Первые публикаторы «Медного всадника» исправили «Рок» на «небо», не задавшись вопросом: почему «небо», Провидение, Бог будет насмехаться над человеком, если он творение Его?.. Рок в данном случае – участь, жребий, судьба, доля человека, никому неведомая, но неизбежная. И никаким Паркам неподвластная и ими необъяснимая. Так же, как и у А. Блока:
Ты занят всякими делами,
Тебе, конечно, невдомёк,
Что вот за этими стенами
И твой таится может Рок.
Как видим, не было никаких причин первым издателем «Медного всадника» заменять «насмешку Рока» – «насмешкой неба». Ведь в петербургской повести уже говорится о «воле роковой». Но петербургская повесть А. С. Пушкина и до сих пор публикуется с искажениями. Эта правка лишний раз свидетельствует о том, что с публикацией пушкинских текстов у нас не всё благополучно, в том числе и в рассматриваемом нами стихотворении. В самом деле, в публикации «Медного всадника» П. Е. Щёголевым ещё в 1923 году была высказана неоспоримая мысль о том, что текст пушкинской повести должен печататься в том виде, в каком она была представлена царю, а не в том, в какой она оказалась после незавершённой авторской правки. Но в таком виде последний раз «Медный всадник» издавался П. Е. Щёголевым в 1934 году. Последующие издания петербургской повести были с немотивированной «правкой». Как видим, в пушкинском мире «мышья беготня» жизни, то есть её внешние, повседневные проявления заменяются «Божией стихией», всё определяющей, с которой и царям не совладеть.
Но в учёной и читательской среде присутствует, как аксиома, что строчка – «Тёмный твой язык учу» – В. А. Жуковского, внесённая в текст стихотворения А. С. Пушкина при публикации его в 1841 году. Мол, «вряд ли это сделано на основании обращения к какому-то источнику», «по-видимому, он (этот вариант. – П. Т.) представляет собой поправку Жуковского» (Г. Красулин). Но такая гадательная форма – «вряд ли», «по-видимому» – не является достаточным аргументом для сколько-либо определённых выводов. По этой логике складывается впечатление, что для исследователей важнее не смысл строчки, не логика образа, а то, каким именно путём она попала в стихотворение, что является всё-таки стороной формальной, а не сущностной. И что, кстати, установить уже невозможно. Таким образом, проблема прочтения пушкинского стихотворения загоняется в тупик, не имея сколько-либо приемлемого разрешения…
Ф. Тютчев в стихотворении «Бессонница» задаётся, вроде бы, тем же вопросом о смысле бытия, что и Пушкин: «Среди всемирного молчанья» и «И наша жизнь стоит пред нами / Как призрак на краю земли». Пред чем стоит? Пред тем, что мы «природой целой