– Раз на раз не приходится. Между обедом и ужином где-то около сотни.
Выражение моего лица, похоже, выдало мое изумление. Она рассмеялась.
– Со временем к этому привыкаешь.
– Как давно у вас ресторан?
В ее глазах мелькает огонек.
– Официально? Лет двадцать или около того. Неофициально, возможно, чуть дольше. Луис готовил здесь, когда учился в университете, и до сих пор он иногда это делает.
Она зачерпывает пригоршню бобов и риса, кладет их в белую миску с цветочной каймой и ставит передо мной на стол, где уже лежат салфетка и столовые приборы. Следом за этим я получаю стакан гуарапо[6], сделав глоток этого сладкого напитка, я ощущаю, как сахар обволакивает мое горло.
Анна жестом указывает на тарелку.
– Ешь. А после ты сможешь отведать немного свинины и бананов.
– Спасибо.
Бобы уже загустели, я чувствую вкус привычной для меня пищи. Между бобами, приготовленными Анной, и теми, на которых я выросла в Майами, есть еле уловимое различие, но в сущности они одинаковы.
– Это просто потрясающе.
Она сияет.
– Спасибо.
Пока я ем, Анна на несколько минут отворачивается к кухонному столу, прежде чем снова повернуться ко мне лицом.
– Из переписки с Беатрис я немного в курсе ситуации. Думаю, твой визит вызван не только желанием увидеть Кубу или написать статью.
– Так и есть. Моя бабушка оставила мне письмо, в котором изложила свое последнее желание. Ее адвокат передал мне его, когда было зачитано завещание. Она хотела, чтобы ее кремировали, а прах развеяли на Кубе.
Похоже, эта новость не сильно удивила Анну, отчего я начинаю догадываться, что она уже не в первый раз слышит об этой просьбе моей бабушки. Изабель перед своей смертью попросила, чтобы ее похоронили в Соединенных Штатах рядом с ее американским мужем, который умер на год раньше. Я думала, что моя бабушка захочет того же – быть похороненной рядом с дедушкой на кладбище в Майами. Но мы с ней никогда не обсуждали этот вопрос.
Я всегда считала, что у нас впереди еще много времени, которое мы проведем вместе. Удар случился неожиданно, она скончалась в ту же ночь. Если нас и могло что-то утешить, то только осознание того, что, по словам ее врача, бабушка умерла без страданий.
– И она выбрала тебя для этого, – сказала Анна. – Ты всегда была ее любимицей.
– Она вам когда-нибудь говорила почему?
Мне хотелось узнать о той стороне моей бабушки, о которой никто другой мне не расскажет.
Анна улыбнулась.
– Да, говорила.
Я жду, пока она дрожащими пальцами чистит и режет банан.
– Лючия – папина дочка, она уверена в себе, очень решительная и целеустремленная. Она постоянно подгоняет сама себя; для нее успех заключается в том, чтобы попробовать все.
Не могу не согласиться с таким описанием моей сестры. Я люблю Лючию, но она всегда шла своим собственным путем, решив пробиться в жизни самостоятельно,