– В храм, на службу народ собирается, – объяснил младшему брату Виктор Алексеевич.
– Так много приходят?
– И приходят, и приезжают, – подтвердил старший брат.
– В таких диких местах обычно народ на службу не соберешь… Разве что на праздник.
– Наши здешние службы пользуются популярностью. Отец Викентий – личность известная.
– Чем?
– Пообщаешься, сам поймешь. Только саму службу сначала внимательно прослушай.
– Службы все, в принципе, одинаковы…
– Не все, – отрицательно покачал головой старший брат. – Очень даже не все. Эта служба твоему нынешнему настроению полностью будет соответствовать. Уж поверь мне…
Виктор заинтриговал Владимира. И если сначала тот собирался пойти на службу только в воскресенье, то после разговора с братом отправился в храм и в субботу.
Служба была, вроде бы, обычная, и Кирпичников-младший не сразу понял, о чем говорил брат. Только в середине он обратил внимание, что священник, когда читал мирную ектенью[4] и должен был произносить стандартные слова, приглашая всех молиться за местного архипастыря, за патриарха Московского и Всея Руси, за власти и за воинство российское, не упомянул ни патриарха, ни власти. Вообще-то, как думал сам Владимир Алексеевич, это было нарушением церковных канонов и попахивало вольнодумством. С другой стороны, священник тоже, может быть, имел право на собственное мнение. И выражал он его тем способом, каким умел, какой ему был доступен.
Прихожане, видимо, хорошо знали друг друга, чинно здоровались и при этом настороженно поглядывали на Владимира Алексеевича. Он был здесь чужим, его никто не знал и к нему присматривались. Один только священник отец Викентий уже встречался с подполковником на деревенской улице, хотя и не разговаривал, а только поздоровался, как принято здороваться в деревнях даже с незнакомыми людьми.
Вернувшись после службы в дом брата, Владимир Алексеевич поймал его вопрошающий взгляд. Старший брат нетерпеливо ждал реакции.
– Он что, сильно не уважает патриарха и российскую власть?
– Отец Викентий – резкий радикал. Народ по радикализму соскучился, терпеть негодяев устал, и к нему, видишь, как валит. Ни в одну сельскую церковь так не ходят. Нашему обществу таких радикалов как раз и не хватает, чтобы порядок во власти навести. Во власти всех уровней, в том числе и церковной.
– С ним за это могут и расправиться, – предрек тогда Владимир Алексеевич, не думая, что его слова так скоро сбудутся.
Глава