Вот и вся история.
14 (1) декабря 1917 года, раннее утро.
Екатеринославская губерния, станция Новоалексеевка
в тридцати двух километрах перед Чонгарским мостом.
Майор госбезопасности Османов Мехмед Ибрагимович
В толпе солдат-татар этот тип сразу бросался в глаза своей, если можно так сказать, нетипичностью. И к гадалке ходить не надо для того, чтобы понять, что не простой штатский ночевал в одной палатке с подпоручиком Фейзулиным, совсем не простой. И за крымского татарина он мог сойти только для человека несведущего в восточных делах. И в самом деле, он походил на своих гостеприимных хозяев не более, чем я на жителя Монголии. Деланая невозмутимость пленника тоже говорила о многом.
Хорошенько подумав, я пришел к выводу, что наш гость – птица залетная и весьма интересная. Правда, прибыл он в Крым не из Франции или Британии. Так что наш с ним разговор мог быть интересным.
Я приказал морпехам отвести этого господина в специально оборудованное для подобных бесед купе, отдал еще несколько распоряжений по отряду, после чего отправился за ним следом.
Усадив пленника на сиденье, оба морпеха остались в коридоре, откуда внимательно следили за ним. Господин демонстрировал самообладание вождя краснокожих и, не говоря ни слова, продолжал смотреть в окно купе.
Я не спеша уселся на сиденье напротив него и махнул рукой морпехам, чтобы они оставили нас одних.
– Уважаемый, – сказал я на языке своих далеких предков, – меня интересует ваше имя и чин в турецкой армии, а также то – какое задание вы получили от своего начальства, отправляясь на территорию Советской России?
Похоже, что мои слова пробили его защиту – лицо моего визави на мгновение утратило невозмутимость. Потом маска безразличия вернулась на место, но я уже понял, что не ошибся, и он именно тот, кем я его считаю.
– Уважаемый, – снова сказал я по-турецки, – я жду от вас ответа. Тем или иным путем я все равно узнаю от вас все то, что мне нужно. Я, как и вы, служу в разведке, а значит, для меня не является невозможным то, что счел бы для себя неприемлемым обычный русский офицер.
– Я не боюсь пыток, – презрительно сказал мне незнакомец на довольно хорошем русском языке. – Применив ко мне силу, вы ничего не добьетесь.
– Можно обойтись и без применения силы, – я тоже перешел на русский язык. Достав из своего саквояжа коробочку с одноразовыми шприцами и ампулами, я продемонстрировал все это упрямцу.
– Вам эти вещи незнакомы, но я скажу, что сие препарат, именуемый у нас «сывороткой правды». Один укол, и вскоре