– При чем тут моя татуировка! – возмутился боксер. – И расстояние у шлюх от … до …
Тут боксер сказал такое, что даже Фаберовский смутился. Эстер нервно затеребила оборки своего платья.
В гостиной воцарилась тишина, было слышно, как жужжит муха в столовой и доктор Смит, глядя на Фаберовского, бормочет под нос: «Лучше я сдохну, чем допущу это!» Потом лейтенант Каннингем рассмеялся:
– Бог мой, вы не служили случаем в Индии? Ваша речь так напоминает мне полковые офицерские вечера у нас в бунгало, который мы снимали на шестерых! Давайте еще станцуем!
– Мне так нравится этот лейтенант, – сказала миссис Триппер своей подруге. – Он напоминает мне моего мужа в молодости, когда я с ним еще не познакомилась. Ему было тогда всего пятьдесят лет и он командовал похоронной командой в Бирме…
Какссон заиграла следующий вальс, но даже он не смог заглушить слов, которые сказал сам себе доктор Смит:
– Нет! Вы видели где-нибудь еще такое хамство? Мало им, что воры того и гляди ограбят мой личный дом, так еще разные покойники хотят меня лишить этих владений!
Пенелопа резко встала и подошла к Каннингему.
– Лейтенант, может, вы пригласите меня?
– С удовольствием.
Какссон еще громче заиграла и Каннингем закружил Пенелопу. У Какссон действительно неплохо получались вальсы, и даже Проджер рискнул выйти из своего укрытия за аспидистрой и пригласить на вальс Эстер.
– А почему вы, милочка, не идете танцевать? – спросила старая Триппер у своей приятельницы, стоявшей позади ее коляски.
– Танцевать? – воскликнула Гризли. – С этими молодыми нахалами, для которых девичья честь и скромность – пустой звук? Если бы я и пошла с кем-нибудь тут танцевать, то только с доктором Смитом. Я не постеснялась бы даже его жены, которая готова танцевать с любым, кто только пригласит ее, как какая-нибудь гулящая и распутная женщина!
Сгорая от ревности, Фаберовский последил несколько минут за Пенелопой, кружившейся в вальсе с лейтенантом, затем решительно пересел на диван рядом с Гримблом.
– Скажите, мистер э-э-э…
– Доктор Энтони Гримбл, к вашим услугам, – презрительно ответил Гримбл.
– Доктор Гримбл, а вы разбираетесь в искусстве?
– Нет, б-б-брат не разб-б-бирается, – сказала, отчаянно борясь с заиканием, сестра Гримбла. – А я очень п-п-почитаю х-ху-ху-ху…
Больше всего Гримбла раздражало в сестре то, что когда она с умным видом начинала что-то говорить, все вокруг замолкали, чтобы посмотреть, справится ли она с заиканием, дабы произвести на свет очередную глупость.
– …Ху-ху-художников. Artes molliunt mores – искусства смягчают нравы. – Сестра торопилась высказать все, что она заучила из сборника «Изречений и афоризмов на все случаи жизни для