Сигара выпала изо рта Ландезена и, задержавшись по пути вниз на его шелковой жилетке, прожгла дыру.
– Foutre! – вскричал еврей и в ярости вышвырнул сигару за борт. – Кто вы?!
– Как же угораздило пана схлопотать пять лет?! От нас с паном Артемием Рачковский хотел избавиться, выслав до Якутску, а пана Ландезена, то значит, он решил сховать в тюрьме Ля Рокет… Но пан Ландезен спрытный, он убежал… Ай-яй-яй, как нехорошо.
– Фаберовский! – взвыл Ландезен, узнав поляка. – Я полагал, что вы в Сибири!
– Как видите – нет. Может, пан угостит меня в честь нашего повидания?
Ландезен обречено кивнул и они направились в буфет.
– Поведайте, пан, а куда Рачковский дел наших ирландцев после того, как его люди взяли нас на шхуне по приходе до Остенде? – спросил Фаберовский, пока они за столиком ждали стюарда.
– Да никуда они не девались! До сих пор ходят к Рачковскому в консульство и клянчат обещанные им за Джека Потрошителя 20 тонн динамита…
– Недобрый человек пан Рачковский. Обманул ирландцев, не оборонил пана Ландезена, выслал до Сибири нас с паном Артемием… А ведь мы для него посадили на пост комиссара лондонской Столичной полиции Джеймса Монро.
– Да этого Монро две недели назад отправили в отставку! – махнул рукой Ландезен.
Весть об отставке Монро была скорее утешительной для Фаберовского. Монро знал об их делишках с Джеком Потрошителем и ирландцами практически все, кроме того он сам приложил к ним руку и до тех пор, пока он находился на посту комиссара, они с Артемием Ивановичем всегда были нежелательными свидетелями для комиссара. Теперь же Монро не надо было бояться за свое место, а поляку – за свою жизнь.
– Я разумею, это вместо пана Ландезена французский министр внутренних дел Констан получил от царя Анну? – спросил Фаберовский, не давая еврею передышки. – Какая несправедливость! Как дорого стал пану Рачковскому этот процесс?
– Я ссудил бомбистам в общей сложности около десять тысяч франков, выданных мне Рачковским, за что был благодарно избран кассиром кружка.
– О такой должности можно только мечтать! Пан не одолжит мне немного денег? А то у меня осталось только на телеграммы до Парижу, до газет и в Сюртэ, до мсье Горона о бегстве пана Ландезена на этом пароме от французского правосудия.
– А много ли вам надо, мсье?
– Это зависит от того, останется пан Ландезен в Лондоне или двинется дальше, не задерживаясь.
– Двинусь дальше.
– Тогда оставьте себе денег на билет.
– А если останусь в Лондоне?
– То еще лепшей. Я порекомендую пану каморку под лестницей в Уайтчепле на Брейди-стрит, прямо напротив старого еврейского кладбища. Она выйдет дешевле, чем билет на пароход или погребение на действующем еврейском кладбище.
– У меня нет денег, – с тоской в голосе ответил Ландезен.
– Давайте посмотрим. Выворачивайте карманы. И дайте мне портмоне.
– Десяти фунтов