Я фаталист и всегда верил тому, что судьба наша предопределена, и то, что «на роду написано» − непременно сбудется. Да и примеров тому немало. Вот, взять, например, знаменитого английского физика довикторианской эпохи (вся история Англии делится на «до» и «после» Викторианскую) Ньютона Исаака Исааковича. Было у него на роду написано, что его тюкнет по башке здоровенное яблоко – и точно, тюкнуло! А после этого, конечно, каждый дурак откроет закон Всемирного тяготения! Вот я, например, сколько не стоял под своими яблонями – ни разу не тюкнуло! Потому что на роду не написано! Вот и не открыл Всемирный закон! Или, к примеру, взять другого великого, но уже античного, то есть совсем довикторианского ученого – Архимеда. Было ему свыше предписано, что он вначале устроит потоп в своей ванной, а потом будет голым скакать по улицам с криком: «Эврика!». Так все и вышло: и пол под ванной затопил, и голым скакал, и кричал про «Эврику». Ну, а потом, понятно, открыл одноименный закон. А сейчас – поди, попробуй устроить потоп в своей ванной с чисто познавательными целями: определить, какое количество воды перельется через край при погружении в нее (ванну) родного целлюлитного организма? Соседи снизу тебе устроят – и познавание и дознание с очень громкими комментариями. В переводе на цензурный язык это значит ну, типа: «Опять затопили, сволочи! Ну, теперь уже не отобьетесь! Теперь мы вас…………..!» – ну, дальше совсем непереводимо! И тут уж вам, понятно, не до «Эврик» и разных всемирных и местных законов. Однако, что-то я раздухарился сегодня. Какое-то бодренько-игривое настроение. Не рано ли?
30.07. Сегодня пришлось работать – проделал все с радостью! Во-первых, это отвлекает от мыслей о болячках. Во-вторых, начинаешь чувствовать себя здоровым и полноценным.
Я на судьбу пенять отвык –
Теперь привык к другому:
Я молод и силен, как бык,
И фору дам любому!
Конечно, устал на работе, как всегда не обошлось без нервотрепки. Домой ехал в набитом людьми вагоне метро и писал стихи! (Почему-то мне легче всего пишется именно в метро. Я ощущаю какую-то нервозность и мощную энергию, исходящую от толпы. Я заряжаюсь ею; мне придает вдохновение этот роевой дух, крохотной частицей которого я являюсь).
Хандре не надо предаваться,
Не надо хныкать и стонать!
Я должен жить еще лет двадцать!
Я должен жить и побеждать!
Я вышел из метро и вдруг подумал: «А что, собственно, такого страшного произошло? Ну, отвезут меня в операционную. Сестра войдет в «Ординаторскую» и скажет хирургу: «Резать подано!». И он придет, и отрежет у меня кусок пищевода, а оставшийся кусок подошьет к желудку. В конце концов, слава Энрике Карузо мне уже не грозит! Буду петь хриплым баритоном, как Высоцкий!».
Внезапно пошел сильный дождь. Я еле успел юркнуть под навес подъезда. Когда