– Нет.
– Схватки продолжаются?
– Нет, остановились. С ней все хорошо?
– Да, просто я хочу ее еще немного осмотреть.
– Похоже, что-то не так?
Я разворачиваю стетоскоп, прикладываю его к груди малышки и слушаю. Я слышу, как бьется сердце, вижу, как движется грудь, но мне по-прежнему не нравится ее цвет, вялость и молчание. Я достаю из упаковки маленький мешок Амбу[4] и надеваю на лицо малышке самую маленькую маску – немногим больше резинового наперстка.
– Не волнуйтесь, мама. Она дышит. Я просто хочу ей помочь.
– С ней все хорошо?
– Так часто бывает. Просто нужно немного простимулировать.
Я прикладываю стетоскоп к груди малышки и придерживаю маску. Я слушаю дыхание и нажимаю на мешок, чтобы протолкнуть воздух в легкие. Я напоминаю самому себе, что надо быть осторожнее: легкие очень маленькие, а руки рвутся нажать со всей силой. Но достаточно слегка ущипнуть мешок, и легкие расширяются.
Я делаю это полминуты. На первый взгляд безмятежная и трогательная сцена, но спокойствие может быть обманчивым. Пока я аккуратно нажимаю на мешок и смотрю на грудь, у меня в голове роятся мысли. Нет ли у мамы кровотечения? Я ее еще не осмотрел. Не холодно ли малышке? Вряд ли, здесь тепло. Не попал ли ей меконий в легкие? Насколько сильно встревожены родители? Не потеряет ли папа сознание? Может быть, я что-то упустил? Наверняка я что-то упускаю. Что делать, если ребенку не станет лучше? Если бы я был в родильном отделении, я бы мог нажать большую красную кнопку на стене, и пришла бы целая группа акушерок и гинекологов. Единственная кнопка, которую я могу нажать сейчас, – это кнопка на рации, а помощь по-прежнему далека. Ко мне вообще хоть кто-нибудь приедет?
И самый главный вопрос: все ли я делаю правильно?
Может быть, я так сомневаюсь в себе, потому что вижу участь Джеймса. Затруднительное положение молодого отца, который почти уже лег и не в силах принять участие в важном событии, слишком хорошо мне знакомо. Оно напоминает мне рождение моего первого ребенка, мой собственный «былинный провал». Я стоял рядом, стоял, подбадривал жену, протягивал таблетки глюкозы, приносил нужные вещи, стоял и стоял, пока события развивались и подтягивались другие люди, а затем настал «час икс», и я понял, что никак не могу удерживать вертикальное положение. Когда первый раз показался мой сын, меня охватил жар, прочный мир вокруг стал растекаться и двигаться в моих глазах, я повернулся, углядел кресло в самом подходящем месте, рванулся к нему и еле успел сесть.
Можно заметить, что неспособность удержаться на ногах в драматической медицинской ситуации – плохая предпосылка для работы в экстренной медицине. Кто-то даже скажет, что подобный опыт полностью закрывает возможность пойти по этой стезе. А что если он повторится? Представьте себе, что было бы, если бы я в самый ответственный момент, когда пациент мучается от боли, «поплыл» и решил принять горизонтальное положение…
Тем не менее людям свойственно испытывать себя на прочность. Наверное, мое решение