От места постройки схрона до пасеки через лес ходу было километров с 8—10ть. Миндаус шёл спокойным шагом глядя себе под ноги, чтобы не прицепиться об валежник, которого было очень много в старом лесу. Дойдя до болот остановился и нарвал морошки, кое где попадалась голубика. Ягода в этом году уродила как никогда. Подойдя к краю болота, парень выломал ствол осинки и обломав его ветки изготовил себе шест. Найдя начало тропы ступил в чёрно—жёлтую жижу. Нога провалилась по ступню. Миндас понял, что проход хорош и воды не добавилось, а наоборот стало мельче. Он пошёл по только ему заметной тропе сквозь болото осторожно ступая и пробуя шестом перед собой. Пасеку они завозили с другой стороны, там есть тропа по шире, по которой свободно идет лошадь с телегой. Болото выдыхало со своего горла сероводород и бурлило выходом метана. То там, то здесь пробивались сквозь жижу пузыри, пугая идущего парня, будто сам Леший вёл с ним свой колдовской разговор. На не большом островке Миндаус отдышался и пошёл дальше. Переход занял больше часа. Выйдя с болота, парень свернул в право и не спеша пошёл по тропинке, ведущей к сторожке. Подойдя, он заметил Юриса, который косил траву у самого бурелома. «Эй, Юрис!» позвал немого парень. Тот повернулся мгновенно, воткнул косу в землю держаком и поспешил на встречу молодому хозяину, предварительно сняв фуражку. «Здорово тебе Юрис!» поздоровался Миндаус: «Как дела? Как пасека? Мёд, то есть?». На каждый вопрос немой только громко и радостно мычал и утвердительно кивал своей, заросшей льняными волосами, головой. Радость у него была не поддельной. Он веселился встрече, как маленький ребенок новой игрушке, при этом сминая в огромных ручищах свою старенькую серую, форменную фуражку, когда-то давно подаренную ему польским поручиком.
Миндаус прошёл в домик. Везде царил порядок и чистота. Полы тщательно вымыты, на столе надбитая вазочка с полевыми цветами, миска с вареным бураком и кувшин с козьим молоком. Ещё при подходе к домику молодой хозяин заметил пасущуюся чёрно—белую козу и двух козлят.