– Стыковочный узел отошёл, – буднично прозвучал в наушниках голос капитана. – Поворот по тангажу на девяносто.
Луна испуганно метнулась прочь из поля зрения, небо просветлело, по стене прошла чёткая тень от перемычки крыши, в изгибах колпака зажглись радуги. Вавилов прищурился, ожидая увидеть Солнце.
– Двукратная две минуты, – услышал он, хотел спросить, что за «двукратная», но на спину навалилось кресло, да так, что потемнело в глазах. Опомнившись, Илья Львович собрался выразить возмущение, но заметил, – темно не только в глазах. За окнами снова ночь, в ночи важно и неторопливо плывёт лунная рыба. И он смолчал, сообразив – «Актеон» разгоняется для прыжка к Луне. Временные неудобства ради этого можно и потерпеть.
– Однократная тридцать минут, – сообщил капитан.
Вавилов почувствовал – ничто не мешает приподнять голову, и понял вдруг, что смертельно устал.
Капитан явился в салон самолично, помог расстегнуть ремни и выбраться из кресла, попутно рассказывая о какой-то инерционной орбите и убеждая, что поесть надо бы не дожидаясь невесомости, но Вавилов только помотал головой – не до жратвы и говорить нету сил. Джош дал выпить какой-то гадости и, верно, проводил в каюту, но это не запомнилось. В голове колыхался туман, и сквозь него временами прорывался голос капитана, нудил числами, как будто на мозги капал. Потом исчез и он.
Илье Львовичу приснилось, что он ослеп, онемел и не может пошевелиться. Как это иногда бывает в ночных кошмарах, крикнуть не получалось, и, даже пробудившись, он овладел собою не сразу. Всматривался во тьму, надеясь разглядеть хоть что-нибудь; обмирая, пробовал покрутить головой, чтобы определить – лежит он или падает в бездну. Если лежит, то почему нет кровати? Почему нет под головою подушки? Почему руки и ноги не слушаются? И в пальцах иглы… Голову что-то сдавливало. «Это наушники», – припомнил Вавилов и проснулся окончательно. Руки занемели, но всё же удалось поднести к глазам часы – светящиеся стрелки показывали без минуты одиннадцать. Одиннадцать утра или вечера любого числа неизвестного месяца какого угодно года. Час прошёл или миллион лет, не понять. Вавилова неопределённость не озаботила. Земное течение времени утратило над ним власть, и это было круто. Эксперты, юристы, представители,