Тем временем настоящий Нортон-старший открыл глаза и тут же послал матери яростный взгляд, полный бледно-зеленых искр.
– Ты билась без двойника! – укорил он.
– Обожаю бои на времмах, – не скрывая глубокого удовлетворения, произнесла Черная Королева. – Я бы даже сказала, что их надо проводить почаще, особенно старшему поколению – для хорошего самочувствия… Чтобы я оставила всю радость своему двойнику? Да никогда.
– Как вам бои? – подошел к девочкам Миракл. – Признаться, я сам-то не очень доволен, ибо позорно проиграл. Но рад, что за меня отомстили.
– О-о-о! – смогла лишь выдать Гроза.
– Сильная была боль? – сочувственно спросила Василиса.
Миракл довольно кивнул:
– А как же! Но в том-то и радость – испытать эмоции настоящего поединка… Впрочем, бои на времмах запрещены для тех, кому нет еще восемнадцати.
Топтавшаяся рядом Гроза мгновенно скисла – судя по всему, она хотела задать вопрос как раз на эту тему.
– Но мы что-нибудь придумаем, – подмигнул ей Миракл. – Скорее всего, я задержусь здесь на какое-то время.
Он прищурился, очевидно увлеченный некоей мыслью, но больше ничего не сказал.
Черная Королева лично попросила всех гостей собраться в Каминной зале на небольшое совещание. Как только она это произнесла, глаза всех гостей, как по команде, обратились к Василисе. Старик Фатум так вообще наградил девочку настолько злобным, обвиняющим взором, словно она только что солгала ему или просто в одно мгновение испортила всю жизнь.
Нортон-старший сам подошел к Василисе и знаком указал следовать за ним в Каминную залу, из чего девочка сделала вывод, что близится нечто важное и значительное в ее жизни.
Так и вышло. Едва часовщики расселись за столом, Нортон-старший взял слово и рассказал о часовом даре дочери. Василиса стояла рядом, сгорая от странной неловкости – недоверие на лицах гостей говорило об одном, – отцу попросту не верят! Даже зодчий, хоть и терпеливо слушал, но по мере рассказа старого друга его губы все больше кривились в ироничной усмешке.
Впрочем, Нортона-старшего не волновало отношение слушателей. Спокойным тоном, словно просил о чем-то несущественном, он предложил дочери «явить доказательства». Как только Василиса с уже отработанной легкостью вызвала цифры и, повторяя сто раз проделанное упражнение, выстроила их кольцом вокруг себя, лицо Миракла изменилось: брови взлетели вверх, а рот непроизвольно открылся. По всему было видно, что зодчий глубоко потрясен. То же изумление читалось во взорах остальных, по залу пошли недоуменные шепотки и восклицания.
Закрепляя успех, Василиса продемонстрировала все, чему успела научиться: она складывала цифры в ряд, завивала их лентой, собирала в огромный шар. Все тот же Миракл с напряженным интересом наблюдал за ее действиями.
Первым не выдержал