В одиннадцать я открыл для себя Викку, бродя по интернету (тогда это было относительно новое изобретение) в поисках информации о колдовстве. Узнав, что в мире есть и другие люди, считающие себя ведьмами и колдунами, я приободрился. Это означало, что я не настолько одинок, как мне порой казалось, и что в моих убеждениях – а они сильно отличались от убеждений всех тех, кого я знал, – есть правда. С этого момента началась моя самостоятельная, эклектичная практика Викки. Мне повезло – родители поддерживали меня и купили мне первые книги по Викке и колдовству, а я читал все, что попадалось под руку. Однако к моменту поступления в колледж я ощутил какую-то перемену: я достиг предела своего пути. Книги, которые я читал, все чаще казались ненужными, и даже те ритуалы, что я проводил бессчетное количество раз, будто стали пустыми и безжизненными. Чтобы реанимировать практику, я попытался более глубоко изучить историю колдовства. Я обратился к книгам, написанным первопроходцами современного колдовства – Джеральдом Гарднером, Дорин Вальенте, Джанет и Стюартом Фаррарами, Алексом и Максин Сандерсами. Затем я стал копать дальше, используя ссылки и библиографии, чтобы найти еще более давние источники. В процессе этих изысканий я совершенно ясно понял две вещи: во-первых, Викка гораздо глубже, чем она зачастую преподносится в популярных, легкодоступных книгах, а во-вторых, несмотря на мою окрепшую любовь и уважение к Викке, она больше не является для меня верным путем.
Именно изучая историю Викки, я обнаружил другую ветвь колдовства, которая показалась мне ближе. Я почти упустил из виду эту тайную тропинку, ведущую прочь от главной магистрали. Я продрался сквозь колючий терновник, и передо мной открылся новый путь, неотделимый от живой природы вокруг меня. Он был топким, натуральным, диким. Ремесло тех, кто шел по этому пути, вершилось в саду и на кухне, в этом мире и в Ином. Я словно бы вернулся в детство, в мир сказочных ведьм и магии, духов-фамильяров, зелий из ядовитых трав и заклинаний, что шепчут ветру. Слова и ритуалы шли от сердца, произносились и исполнялись колдуном в экстазе, в окружении духов. Он основывался на потомственной мудрости предков, был полон чар их историй, будь они правдой, вымыслом или чем-то посередине. Этот путь казался таинственным, увлекательным и неизбежным. Это был извилистый путь традиционного колдовства.
Теперь, спустя десятилетие, я ощущаю, что глубоко укоренился в практике. За годы я стал заядлым исследователем, писателем и оратором на тему традиционного колдовства, а также истории и фольклора колдовства в целом. Я публиковал