– Если тебя останавливали только эти деликатные соображения, Камил, ничто здесь нас больше не удерживает: я увидела в Париже все, что хотела увидеть.
– Что ж, хорошо, дорогая моя, – сказал Камил. – Давай уедем.
– И когда же?
– Когда пожелаешь.
– Тогда давай уедем завтра же.
– Как? – произнес американец с удивлением. – Завтра?
– Конечно. Ведь вас в Париже не удерживает ничто, кроме опасения разрушить мой прекрасный сон.
– Да, конечно, – сказал Камил. – Вы правильно сказали. Только для того, чтобы собрать наши чемоданы, нам потребуется много больше суток. Завтра! – повторил Камил. – А как же наши покупки, наши визиты, наши счета?
– Мои чемоданы уже уложены, покупки все сделаны, счета оплачены. Вчера я разослала во все дома, где нас принимали, карточки для того, чтобы проститься.
– Но ведь потребуется еще несколько дней для того, чтобы попрощаться со всеми друзьями.
– Прежде всего, Камил, у тебя такой характер, что ты не имеешь друзей, а только знакомых. Твоим самым близким знакомым был Лоредан. Вчера его убили, а сегодня его уже похоронили. Поэтому тебе в Париже прощаться совершенно не с кем. А посему давай уедем завтра же.
– Но это же невозможно.
– Подумай, что ты говоришь, Камил.
– Да, невозможно. А что скажут мои поставщики, если я так поспешно уеду? Я буду походить на банкрота. Нет, я должен уехать, а не сбежать.
– Так сколько же тебе нужно времени на то, чтобы твой отъезд не был похож на бегство? Отвечай же!
– Да я не знаю…
– Трех дней будет достаточно?
– Честно говоря, дорогая моя, такая настойчивость с твоей стороны просто бессмысленна.
– Четыре дня, пять дней, шесть дней, – повторила дрожащим голосом молодая женщина, которая, казалось, достигла высшей степени гнева. – Этого достаточно?
– Ты все же настаиваешь? – спросил Камил, которого раздражение жены уже начало беспокоить.
– Настаиваю, ибо для меня это жизненно важный вопрос. Хорошо, пусть будет восемь дней, – решительно заявила госпожа де Розан. – Но знай, – добавила она, взглянув на ящичек стола, в котором лежали запертые на ключ пистолеты и кинжал, – знай, что я уже все для себя решила до того, как ты появился в этой комнате. И если через восемь дней мы не уедем, на девятый день ты, Камил, и я, мы предстанем перед Богом, и тогда каждый из нас ответит за свое поведение.
Молодая женщина произнесла эти слова столь решительно, что Камил не смог удержаться от того, чтобы не вздрогнуть.
– Хорошо, – сказал он, нахмурив брови, словно находясь во власти глубоких раздумий. – Хорошо. Через восемь дней мы уезжаем отсюда. И теперь я даю тебе честное слово.
И, забрав свои одежды, которые, как мы уже отметили, он бросил на кресло, он ушел в свою комнату, находившуюся рядом со спальней жены. Там, не отдавая себе отчета в своих поступках, он закрыл дверь на ключ и на задвижку.
Глава CXXXV
В которой Камил де Розан признает, что ему будет трудно убить Сальватора,