– Но в таком случае, мсье, – сказал король взволнованно, – говорите! Говорите же! Если вы знаете, кто настоящий преступник, назовите мне его имя. В противном случае вы будете палачом своего отца! Вы понесете ответственность за его невинную смерть!.. Ну же, мсье, говорите! Это не только ваше право, но и ваш долг!
– Сир, мой долг заставляет меня молчать, – ответил аббат, глаза которого – впервые в жизни – наполнились слезами.
– Коли дело обстоит именно так, мсье аббат, – снова заговорил король, который, видя результат, но не понимая причины, начал сердиться на упрямство монаха, – коли дело обстоит именно так, позвольте мне согласиться с решением присяжных заседателей.
И он кивнул аббату в знак того, что аудиенция закончена.
Но, несмотря на всю величественность этого жеста, Доминик не подчинился. Встав с колен, он почтительно, но твердо произнес:
– Государь! Ваше Величество неправильно меня поняли: я не прошу, или, вернее, больше уже не прошу вас помиловать моего отца.
– Тогда чего же вы просите?
– Сир, я прошу Ваше Величество об отсрочке казни.
– Об отсрочке?
– Да, сир.
– На сколько дней?
Доминик прикинул в уме и сказал:
– На пятьдесят дней.
– Но, – произнес король, – закон дает приговоренному право в три дня подать кассационную жалобу. Она должна быть рассмотрена в течение сорока дней.
– Это обычно так и бывает, сир. Но кассационный суд, если его поторопят, может вынести свой приговор за два дня и даже за один, не ожидая, пока пройдут сорок дней… Да к тому же…
Доминик замялся.
– Так что к тому же?.. – спросил король. – Закончите же вашу мысль!
– К тому же, сир, мой отец не станет подавать кассационной жалобы.
– Как это не станет?
Доминик покачал головой.
– Но в таком случае, – воскликнул король, – ваш отец хочет умереть?
– Он ничего не станет предпринимать, во всяком случае, ничего, чтобы избежать смерти.
– В таком случае, мсье, правосудие будет совершено в установленном порядке.
– Сир, – сказал Доминик. – Бога ради, окажите одному из его служителей милость, о которой он вас попросил!
– Хорошо, мсье, я, возможно, окажу такую милость, но при одном условии: пусть осужденный не относится пренебрежительно к правосудию. Пусть ваш отец подаст кассационную жалобу, а уж я посмотрю, стоит ли ему давать помимо трех дней, положенных по закону, отсрочку в сорок дней, на которую толкнет меня мое милосердие!
– Но сорока трех дней будет недостаточно, сир, – решительно произнес Доминик. – Мне нужны пятьдесят дней.
– Пятьдесят, мсье! Для чего же?
– Для того, чтобы совершить долгое и утомительное путешествие, сир. Для того, чтобы добиться аудиенции, получить которую, возможно, будет непросто. Наконец, для того, чтобы убедить человека, который, как и вы, сир, не захочет, вероятно, чтобы его убедили.
–