– Да мне чего, мне хоть сейчас, – стал оправдывался Генька. – Вот поди знай, как она, – он кивнул на SОНЬКУ. – Я ж говорил, она у меня с норовом. И топлива нету – все ёмкости пустые.
– Дать ему всё, что нужно, – распорядился Ёлкин, обращаясь к Бородкину. – А вы, Валентин Борисович, проследите за ходом работ.
– Борис Николаевич, – сказал Бородкин. – Я не уверен, что смогу дать Гению Ивановичу всё, что ему нужно при сложившейся на данный момент ситуации.
Ёлкин крякнул.
– Валентин Борисович, возьмите дело под свой контроль, – ещё раз попросил он руководителя своей администрации, понимая, что ситуация неожиданно сложилась не в их пользу, и от любых неосторожных действий может стать необратимой. – И как можно скорее. Промедление смерти подобно. Будете докладывать мне о ходе работ каждый час. Крайний срок – шесть часов вечера. А я пока поеду домой отдохнуть. Квартиры-то наши, надеюсь, ещё целы?
– Куда же им деться, Борис Николаевич? – удивлённо спросил Сергей Ястребженский и осёкся на полуслове: от новой власти можно ждать всё, что угодно.
От этих мыслей у всех, находящихся в лаборатории, холодок пробежал по спине. Только Геньке Безмозглому было всё равно.
Геннадий Андреевич поёт соловьём
Борис Николаевич, прийдя к себе домой, застал обычно спокойную Наину Иосифовну крайне взволнованной.
– Борис, что же это такое? Я места себе не нахожу! – говорила она. – Что же теперь будет со страной? С нашими детьми и внуками? С нами, наконец?
– Если к шести часам вечера мы ещё будем здесь, то я не знаю, что будет, – махнул рукой Ёлкин.
День прошёл в томительном ожидании. Борис Николаевич не отходил от телевизора, сердце его то леденело, то обливалось кровью от происходящего на экране.
Коммунисты праздновали свою победу. Дикторы телевидения, уже тщательно выбритые и подстриженные, в строгих костюмах с галстуками, вдохновенно вещали, что вся страна, как один, с восторгом приняла победу на выборах Геннадия Андреевича Зюзюкина. От лица трудовых коллективов, творческой интеллигенции, молодёжи и студенчества нескончаемым потоком изо всех концов Российской Федерации и стран СНГ продолжают поступать в Кремль поздравительные телеграммы. Уже приняты Геннадием Андреевичем делегации оленеводов из далёкой Чукотки, рыбаков-дальневосточников и шахтёров Кузбасса. Свои поздравления прислали секретари возрожденных компартий Франции, Италии, Соединённых Штатов и Украины.
Ёлкин переключился на НТВ. Михаил Осокин сообщал, что вся балетная труппа Большого театра, находящаяся на гастролях в США, заявила о своём невозвращении в Россию, где к власти снова пришли коммунисты.
Борис Николаевич с нетерпением ждал вестей из лаборатории, куда, видимо, бдительное коммунистическое око ещё не успело заглянуть. Юнашев отзванивал ему каждый час, но вести были неутешительные: SОНЬКА капризничала и начисто отказывалась принимать какое-либо спиртное. Одним словом, дела были швах.
К шести