Третьим уроком была философия, и мы читали о комедии Данте Алигьери. Наш учитель доктор Туфнел (однажды я обратился к нему «мистер Туфнел», за что получил целый час взыскания) отказывался называть эту работу «Божественной комедией». Он пытался объяснить нам, что называть её так – значит, совершать грубую академическую ошибку, но мне было не до того. Я решал более серьёзную задачу, стараясь понять: то ли мне хотелось сгрызть собственную руку, чтобы утолить нечеловеческий голод, то ли во мне определённо проклёвывались суперспособности.
И, что самое забавное, я не чувствовал никой угрозы в этом чувстве. Скорее во мне зарождалась невероятная сила. Ничего смешного. Я казался себе непобедимым. Попадись мне на пути бегемот в четверг, то я бы его одолел. Даже двух бегемотов. С нунчаками.
К обеду странное ощущение окрепло настолько, что стало ясно – всё-таки это голод. Иначе я бы уже захватил школу, водрузил на крыше флаг Бельмонтов, занял бы минарет и правил бы ПУКами как единственный и полновластный повелитель и господин. Вот каким сильным было ощущение.
Но сначала надо перекусить, вдруг это всё-таки просто голод.
Эдвин всегда приглашал меня за свой столик в обеденный перерыв. Но вокруг обычно толпилось столько восторженных девчонок и безупречных парней, которые всем своим видом показывали, что я здесь лишний. Однажды в шестом классе я подсел к ним, и ничего хорошего из этого не вышло. Не то чтобы они хамили мне в лицо, но я чувствовал себя не в своей тарелке.
Поэтому обычно я обедал в тихом закутке, подальше от остальных столиков. Подальше от толпы бодрых и весёлых учеников, которые оживлённо болтали с друзьями. Моё же место было скрыто двумя высокими колоннами. Тут на задворках огромной столовой уютно спрятались диванчик, столик и стул.
И кроме Головастика сюда никто не приходил.
Это был единственный ученик в ПУКе, чей социальный статус был ещё ниже, чем мой. Может, потому, что однажды он пришёл в школу без штанов – хочется верить, что по рассеянности. И ещё он всё время что-то бормотал себе под нос. Какую-то чушь. В эту пятницу, заняв своё место, он бормотал себе под нос что-то насчёт хомячков, которых надо засовывать в воздушные шарики и привязывать к ремню. Без шуток.
– Вот будут у тебя шарики, полные хомячков, тогда ты станешь счастливым. Привяжи шарики к ремню и гуляй себе с гроздью хомячков в шариках на ремне.
Это ещё не всё, но дальше становилось уже совсем непонятно. Если честно, то когда его слушаешь, обязательно возникают вопросы, на которые нет ответа. Пару раз я пытался спросить у него, что он такое бормочет, но ответы его были отрывистыми и загадочными: король Миссл, лев Педро, «Скажи привет».
Я удивлённо приподнимал бровь, а он улыбался и снова принимался бормотать невесть что. Пару раз я пытался