Слова Гилберта растрогали меня до слез.
– Я все время думаю о маме-Тигрице, – сказал Джордж.
– Смотри! – взволнованно воскликнул я и вскочил. На небе высыпали первые звезды. – Посмотри на ту яркую звезду. Что ты видишь?
– Это она, я знаю. – В голосе Джорджа зазвучала радость. – Теперь я могу рассказать ей о том, как чудесно мы провели каникулы. – Я кивнул, и он приступил к рассказу. Мы с Гилбертом просто наблюдали, не мешая ему разговаривать с мамой на небесах. Я старался не думать о том, как несправедливо случившееся. Я все еще отказывался понимать, почему кому-то понадобилось забирать у нас Тигрицу, но понимал, что это тоже одна из стадий горя, и лучше держать свои чувства при себе, скрывая их от Джорджа. Я не мог позволить себе выть от горя, по крайней мере, пока не останусь в одиночестве.
– Ты же знаешь, как нам повезло, – спокойно сказал я, когда Джордж закончил разговаривать с мамой.
– Так и есть, – поддержал меня Гилберт.
Гилберт поселился в коттедже «Морской бриз», после того как сбежал из дома. Я на собственном опыте узнал, что не каждый человек добр к своим питомцам, и когда я услышал историю Гилберта, мне стало очень жаль его. Но теперь у него были мы, и ему нравилась жизнь в коттедже. Мы пытались уговорить его переехать с нами в Лондон, но он сказал, что не сможет жить вдали от моря. Я понимал его, хотя любил и море, и Лондон. Мне нравились уличное движение и суета, а еще меня тянуло в Лондон, потому что там жили другие мои друзья и семьи.
– Нам повезло, что мы проводим здесь время вместе, – сказал Джордж. – А еще мне повезло, что у меня такие хорошие семьи и друзья. Не говоря уже о том, что мне посчастливилось родиться таким красивым и обаятельным котом, которого все любят, – и Джордж подмигнул.
– Весь в отца, – усмехнулся Гилберт.
Понятия не имею, что он имел в виду.
Во время сборов перед отъездом суматохи всегда больше всего. Не для меня и Джорджа – мы только наблюдаем, пока Джонатан стонет и жалуется, как много вещей привезла с собой Клэр. Он всегда ворчит: «Как, по-твоему, я запихну все это в машину?», но в результате все сумки и чемоданы благополучно помещаются.
Мы с Джорджем сидели на лужайке и смотрели, как он пыхтит, сопит и произносит слова, не предназначенные для детских и кошачьих ушей, и пот катится по его лицу, когда он под палящим солнцем пытается втиснуть чемоданы в багажник. Клэр в это время наводила порядок в доме. За «Морским бризом» присматривала женщина, которая делала уборку и кормила Гилберта, но Клэр и помыслить не могла, чтобы ее сочли белоручкой, которая не может убрать за собой. Так что она драила коттедж сверху донизу, а дети в последний раз играли со своими друзьями.
Гилберт старался не попадаться на глаза. В то утро мы попрощались с ним, когда в последний раз обходили окрестности перед долгим путешествием домой. Гилберт не хотел видеть, как мы уезжаем – он говорил, что ему становится грустно. Он всегда исчезал перед нашим отъездом. Он бывал сентиментальным, несмотря на внешнюю суровость и жизненный