Возле станичного правления уже толпился народ. Пришли даже иногородние, которые не имели верховых коней. Они толпились возле большой мажары3, с ружьями, и тоже возбужденно переговаривались. Семен подумал, не показалось ли, что где-то рядом придушенно визжит поросенок.
А подошел поближе к мажаре, увидел в ногах у одного из стоящих в ожидании команды охотников шевелящийся мешок.
Семен нашел сидящего верхом Митьку, перегнувшись с коня, обменялся с ним рукопожатием.
– Мить, вроде иногородние поросенка с собой взяли. Что, прямо там, в поле его зажаривать собираются?
Митька снисходительно усмехнулся.
– Так это ж для приманки волков. Ты что, раньше не видел? Привяжут его где-нибудь, вот он и визжит на всю степь, а волк слышит и идет в ловушку…
Их разговор перебили следопыты, которые тут же всех собравшихся и поделили.
Большую часть охотников взял под свою руку Леус для охоты в камышовой балке, недалеко от станицы.
– Будем стрелять из засады.
Остальных – пятерых казаков на крепких лошадях, в их числе оказался и Семен – повел к логову волков казак Червонный. Митьку не взяли, хотя он и очень хотел поехать вместе с другом.
Конечно, у Митьки лошаденка худая. Иващенки вообще бедные. Живет Дмитро вдвоем с матерью, вдовой – станичный комитет ей помогает, как вдове казака, но это не то, что крепкое хозяйство Гречко, где одних лошадей десять штук. Если считать с рабочими лошадями, конечно. Так что, поохотиться вместе друзьям не удалось.
– Ничего, – успокоил товарища Семен, – на той неделе на лис пойдем, хочешь?
– Хочу, – криво улыбнулся Дмитрий.
Ну, чем мог помочь ему Семен? Оба молодых казака – ровесники, по девятнадцать лет, уже имеют свои наделы. Но и в этом Митьке не повезло: его земля далеко от реки, на косогоре, глинистая, а у Семена – всего с полверсты от родительского подворья, чистый чернозем. Дмитрию выделили по этой причине тридцать десятин, а Семке – двадцать пять, но так то ж земля! И что тут поделаешь? Тянули жребий, и Дмитро сам такую вытянул.
– Мой талан съел баран… Видно, не судьба мне быть крестьянином, – сказал друг после жеребьевки.
В первый год его землю даже никто не стал брать в аренду. И только нынешним летом иногородние откуда-то из Сибири взяли у него эти тридцать десятин по восемь рублей за десятину.
Если разобраться, тоже неплохие деньги. На них Митька сможет купить себе новое обмундирование. А пока у него добра… разве что, шашка – чистая таннерка4, все, что осталось от погибшего в войне с турками отца.
И винтовка у Митьки неплохая, тульская, старенькая, правда. Он с нею как с живой разговаривает, когда чистит. Винтовка будто платит ему тем же, никогда осечки не дает: в соревнованиях