Тенгинский полк на Кавказе. 1819-1846. Правый фланг. Персия. Черноморская береговая линия. Группа авторов

в случае надобности, можно было их употребить в дело против неприятеля. Но на этот предмет отпуск боеприпасов был невелик: на каждого человека в год полагалось по 5-ти боевых и 30-ти холостых патронов; в 1823 году всего отпущено было в полк по наличному числу 3359-ти человек— 63 пуда пороху и 31 пуд свинцу, причем Георгиевским парком из этого числа удержано за укупорочный материал (бочки, циновки и веревки) 2 пуда, 5 фунтов и 48 золотников пороху[45]. Неудивительно потому, что стрельба в полку не могла быть доведена до степени совершенства и меткость была очень незначительна.

      По разбросанному положению полка и неимению приспособленных помещений, учения не велись систематически, подобно тому, как это делается теперь и вполне зависели от усмотрения ротных командиров, хотя приказом по полку и предлагалось: «по наступлении теплого времени, учить нижних чинов, как экзерсиции, так и прочим маневрам, употребляя на сие, сколько буде возможно, времени и каждый день два раза»[46].

      Осенью, в первый же год прихода полка на Кавказ, бригадным командиром генералом Дебу был произведен строевой смотр, результаты которого были не особенно блестящи. В приказе было отдано: «Нижние чины несовершенно выправлены в позитуре, ружейные приемы неверны и вялы; при пальбе люди медленно заряжают с порохом ружья. В построениях разных эволюций, как унтер-офицеры, так и рядовые крайне торопятся, мешаются и тем производят во фронте беспорядок и самый разговор». В общем, инспектирующий находил, что «строевое учение и обучение нижних чинов к цельной стрельбе, по частому движению войск и употреблению значительного числа оных на разные казенные работы, до совершенного познания не доведены». Но зато служба в полку отправлялась должным порядком, «субординация соблюдается без послабления, воинский артикул нижним чинам читается и нравственность соблюдается хорошо». Таким образом, начальство не особенно строго относилось к тенгинцам, находя всегда какое-нибудь оправдание неуспешной постановке строевого обучения. Это наблюдалось не только у нас в полку, но и во всей Кавказской армии и вызывалось условиями боевой жизни. Сам генерал Ермолов запрещал изнурять нижних чинов фронтовыми учениями, что подало повод некоторым современникам обвинить его в либеральном образе мыслей, «явно, по их мнению, баловавшего войска»[47].

      Для подготовки хороших унтер-офицеров и правильной постановки строевого образования при штаб-квартире полка существовала учебная команда, куда люди назначались «не вялые и с надлежащею фигурою»; ротные же командиры в обучении нижних чинов во всем должны были сообразовываться с постановкою дела в названной команде, для «единообразного упражнения, в ружейных приемах, маршировке и в разных построениях батальона[48]. При штабе же дивизии в гор. Георгиевске, учрежден был учебный батальон, пополняемый людьми 20-й пехотной дивизии[49].

      Вооружение нижних чинов до 1820 года состояло из ружей разных калибров и