Где подлинный дом спиритического медиума?
Подлинный дом спиритического медиума не в этом мире и не в мире ином, но на смутной, расплывчатой границе между ними…
Здесь мистер Винси вписал от руки: «Вы – спиритический медиум, ищущий свой подлинный дом? Вы найдете его на…» – и далее дал адрес своего отеля. Он взял эту брошюрку у одного своего знакомого из Хэкни, чтобы передать другому, проживающему на Фаррингдон-роуд. Мне он принес ее потихоньку от всех и сказал: «Имейте в виду, такое я показываю далеко не всякому. Мисс Сибри, к примеру, не покажу. Подобными вещами я делюсь только с теми, к кому питаю сердечное расположение».
Чтобы цветок не завял: подлить чуток глицерина в вазу с водой, тогда лепестки долго не опадут и даже не побуреют.
Чтобы предметы светились в темноте: купить большую банку фосфорической краски, предпочтительно в лавке, расположенной в квартале, где никто тебя не знает. Разбавить краску малым количеством скипидара и намочить в ней полоски муслина. Когда они полностью высохнут, нужно хорошенько их потрясти, с них осыплется фосфорический порошок, который следует куда-нибудь собрать и потом покрывать им предметы. Запах скипидара перебивается капелькой духов.
15 октября 1874 г.
С утра поехала в Миллбанк. У внутренних ворот застала кучку надзирателей и двух матрон – мисс Ридли и мисс Маннинг – в медвежьих плащах поверх форменных платьев, с поднятыми капюшонами, защищавшими от холода. Мисс Ридли поприветствовала меня кивком. Ожидается доставка арестантов из полицейских участков и других тюрем, сообщила она, и они с мисс Маннинг пришли забрать женщин.
– Вы не против, если я подожду с вами? – спросила я, поскольку еще ни разу не видела, как здесь обходятся со вновь прибывшими.
Несколько минут мы стояли в ожидании, надзиратели дышали на озябшие руки; потом от сторожки привратника донесся предупредительный крик, послышался тяжелый стук копыт и колес, и в усыпанный гравием двор Миллбанка вкатила зловещего вида повозка без окон – тюремный фургон. Мисс Ридли и старший надзиратель выступили вперед, чтобы поздороваться с возчиком и открыть дверцы в торце.
– Сперва выпустят женщин, – сказала мисс Маннинг. – Вон они, смотрите.
Поплотнее запахнув меховой плащ, она двинулась к фургону. А я стояла на прежнем месте, внимательно разглядывая выходящих арестанток.
Их было четыре – три девушки, совсем молоденькие, и средних лет женщина с синяком на скуле. Туго стянутые оковами руки они неловко держали перед собой, и каждая, соскочив с высокой ступеньки фургона, делала несколько спотыкающихся шажков, а потом на секунду останавливалась и робко озиралась вокруг, щурясь на бледное небо, на угрюмые башни и желтые стены Миллбанка. Одна только старшая женщина не обнаруживала ни тени страха – но она, оказалось, была привычна к виду тюрьмы: когда матроны подошли к арестанткам, чтобы поставить в затылок друг другу и увести в здание, я заметила,