Они поэтому, наверное, так и встают, догадался Альгер, чтобы крайних отбрасывали, а брали средних. Крайние, может, и не сдаются вовсе, а создают видимость обильного выбора. Старая уж точно доплачивать должна.
Эбербада как будто возмутила такая же мысль.
– Ты бы еще козу с подворья притащил, нагнал тут… Рабыни, что ли?
– Какие рабыни? – спросил лысый с искренним недоумением, забыв, что должен возмутиться.
Эбербад, невнятно ворча, шагнул к столу и плеснул себе еще пива. Девицы переглянулись и пошли к двери.
– Ты, рыжая, останься. И короткая тоже, – сказал Ульфарн неожиданно низким, даже певческим каким-то голосом. Из жрецов, что ли, подумал Альгер.
Рыжая остановилась, темненькая тоже.
– Не ты, вот эта, – пояснил Ульфарн, ткнув длинным пальцем в сторону мелкой.
Мелкая посмотрела на лысого, тот дернул глазами и с улыбкой осведомился:
– Еще чего-нибудь любезным господам?
– Еще пиво и бабу, – велел Эбербад, опрастывая жбан в стакан.
– Пива такого же желаете? Есть конопляное и анисовое.
– Пиво такое же, бабу другую. Мягкую и целую.
– Целых нет, – отрезал лысый, выпрямляясь. – Тут термы, а не жертвенник.
– А это можно легко… – начал Эбербад, развеселившись, и Альгер торопливо перебил:
– Братья, двух вам хватит, а я пас, у меня жена.
Ульфарн засмеялся, разглядывая Альгера, будто привозного зверя. Альгер старательно улыбнулся в ответ, отметив краем глаза, что лысый быстренько увел матерую и темненькую, и даже порадовавшись мельком, что самая пригожая этим не достанется. Оставшиеся девки тихо дышали в углу. Понимали.
Эбербад примиряюще пояснил Ульфарну:
– Брат, в Вельдюре с таким серьезно, у них же контракты… Контракт у тебя, да?
Альгер дернул щекой, некоторое время разглядывал руки Ульфарна, вольно лежавшие на перевязи, и предпочел коротко кивнуть. Эбербад продолжил:
– У них такие контракты, уши режут, если что, у-у. Страшное место этот Вельдюр, да, сестренки? Жаль, что бережливый такой брат Альгер, уши пожалел, а? Ну понимаем, понимаем. Баба-то не тебе, баба мне нужна. Я чего шел? Мне нужна мягкая целая. И где она?
Эбербад выразительно рассмотрел девок, которые немножко ожили, но благоразумно помалкивали, рассмотрел остальную комнату, не обойдя взглядом ни Альгера, ни Ульфарна, и удрученно развел руками, показывая, что мягкой целой нет. Подумал и добавил:
– То есть я могу и так, да, за братца порадоваться, а, Ульфарн, порадуюсь за тебя? А сам попощусь. Потоскую.
Он ухватил стакан и принялся заливать