Пол и характер. Отто Вейнингер

же, как это делает художественное изображение. Другой видит единственную действительность только в ощущениях. реальность и ощущения для него одно и то же. Ощущение является для него тем камнем, на котором построен и мир, и человеческое «я», но для последнего не существует никакого характера. Что делать характерологии, науке о характере?. «De individuo nulla scientia», «indivuum est ineffbile» – вот что слышится ей с той стороны, где придерживаются индивидуума, а с другой, где целиком предаются науке, где не спасли даже себе «искусства, как органа жизнепонимания», она должна услышать что наука ничего не знает о характере. Среди такого перекрестного огня приходится устанавливать характерологию. Кто не боится, что она разделит судьбу своих сестер и останется вечно невыполненным обетом, как физиономика, таким же гадательным искусством, как графология?

      На эти вопросы я попытаюсь ответить в следующих главах. Бытие, устанавливаемое характерологией, предстоит исследовать в его простом или многообразном значении. Почему этот вопрос так тесно связан с вопросом о психическом различии полов, выяснится только из конечных результатов моей работы.

      Глава II

      Мужская и женская сексуальность

      Под психологией вообще нужно понимать психологию психологов, а последние все, без, исключения – мужчины: с тех пор, как люди пишут историю, не слышно было ни об одном психологе-женщине. На этом основании психология женщины образует главу, относящуюся к общей психологии так же, как психология ребенка. Так как психологию пишет мужчина и вполне последовательно имея при этом в виду, главным образом, мужчину, хотя вряд ли сознательно, то всеобщая психология стала психологией «мужчин», а проблема психологии полов выплывает на поверхность только с мыслью о психологии женщины. Кант сказал: «В антропологии женские особенности должны быть больше предметом философского исследования, чем мужские». Психология полов всегда покрывается психологией Ж.

      Но и психология Ж писалась все-таки только мужчинами. Поэтому не трудно понять, что в действительности написать ее невозможно, так как приходится устанавливать о посторонних людях положения, неподтверждаемые путем самонаблюдения. Допустим, что женщина сама могла бы описать себя с надлежащей полнотой, но и этим бы дело не исчерпывалось, ибо мы не знали бы тогда, будет ли она относиться с интересом к тем именно явлениям, которые нас занимают. Допустим даже такой случай, что она хочет и может познать самое себя, но все же остается вопросом, будут ли у нее побудительные причины говорить о себе. Мы устанавливаем в последующем изложении, что невероятность всех трех случаев заключается в общем источнике – природе женщины.

      Предпринять подобное исследование можно следовательно только тогда, когда кто-нибудь (не женщина) будет в состоянии сделать о женщине правильные выводы. Таким образом первое возражение остается в силе, но так как опровержение его может быть дано только позднее, то мы признаем за лучшее оставить