– Он продолжает заговаривать со мной, – объяснила я Саре, наивно полагая, что этого будет достаточно, но Сара только пожала плечами, так как явно ждала продолжения. – Он сказал мне, будто считает меня интересной, хотя не знаю, что он имел в виду. И мне никак от него не отвязаться: он все время рядом. Ну, я не выдержала и заявила ему, что во мне нет ничего интересного, и попросила оставить меня в покое. Вот и вся наша прогулка вдвоем до кабинета анатомии. Нет, я решительно его не понимаю.
– Эм, ты его зацепила. И что в том плохого? – искренне удивилась Сара.
Даже странно, что она не поняла всей серьезности проблемы.
– Сара, я не могу позволить, чтобы мною интересовались. Ты моя единственная подруга. И на то имеется серьезная причина! – воскликнула я, а она виновато потупилась, так как только сейчас начала потихоньку понимать стоящую передо мной дилемму. – Меня ведь не выпускают гулять. Я не хожу в кино. Сегодняшняя вечеринка станет моей первой и, скорее всего, последней. И я не хочу лгать. А если кто-нибудь, не дай бог, ко мне прикоснется… – начала я и замолчала. Одна мысль о том, что любое неосторожное прикосновение может причинить физическую боль, приводила меня в ужас.
Я уже сто раз пожалела о своей горячности, так как раньше Сара просто не догадывалась связать имеющуюся информацию воедино. Наверное, впервые за все время она посмотрела на мир моими глазами, и у нее сделалось такое несчастное лицо, что у меня защемило сердце.
– Прости, – прошептала она. – Я до конца не понимала. Итак, похоже, единственный выход – действительно не разговаривать с ним.
– Все нормально, – через силу ухмыльнулась я. – Осталось всего шестьсот семьдесят два дня, а уж потом любой найдет меня интересной.
Она улыбнулась в ответ, но улыбка вышла не слишком радостной.
Грустный взгляд подруги в очередной раз напомнил мне о трагизме моего положения, и это оказалось выше моих сил. Так мне было еще труднее сбежать, чтобы спастись, – в буквальном смысле этого слова.
Сколько я себя помнила, моя жизнь всегда была сплошной чередой несчастий. У меня сохранились фотографии улыбающегося ребенка, я держала их в коробках из-под обуви. И на всех фотографиях присутствовал папа. Когда он умер, я осталась с мамой, которая не знала, как жить дальше одной. Я изо всех сил старалась не быть ей в тягость. Ведь я считала, что если буду вести себя идеально, то не помешаю ей искать нового мужа, хотя достойной замены моему отцу так и не нашлось.
Я оказалась для всех слишком большой обузой. Мне хотелось надеяться, что дядя с тетей оценят мою хорошую успеваемость и примут меня в свою семью. К сожалению, наши отношения остались столь же холодными, как и четыре года назад, когда однажды зимой я переступила порог их дома. Тогда я открыла их дверь с чувством вины и так и не смогла заслужить прощение за то, что им пришлось