И тогда она набросится на своих друзей.
Ей захотелось признаться капитану во всем и предупредить его. Если бы она могла рассказать ему, какие усилия она прилагает, чтобы остаться «нормальной». Ведь она безумно боится потерпеть поражение в этой битве за себя. Но слова застряли у нее в горле. Ведь тогда Фрей прогонит ее. «Кэтти Джей» стала домом, который Джез обрела за все годы скитаний. И сейчас она не собиралась рисковать.
Джез замерла в углу комнатушки. Остальные, не отрываясь, наблюдали за Крейком. Он соединял между собой какие-то стержни и втыкал их в сложное медное устройство. Никем не замеченная, Джез отделилась от группы.
Чтобы не провоцировать излишнего любопытства, она взяла с собой фонарь, хотя и не нуждалась в освещении. Маны прекрасно обходились без него. Ни на стенах, ни под потолком она не увидела ни одной электрической лампочки. И в разгар яростного боя в дредноуте было темно, как в гробнице.
Корабль лишился прежних хозяев, но в нем присутствовал намек на манов. Некое ощущение. И Джез отправилась на поиски, хотя сама не знала, что ее ожидает.
Я – часть их. Они – часть меня. Но я совсем не понимаю их.
Она обнаружила трап и поднялась по нему. На середине лестницы посветлело. Теперь она оказалась в просторном вытянутом помещении. Перед ней по левому борту корабля покоились шесть автоматических пушек. В открытые бойницы дредноута лился скудный серый дневной свет.
Она приблизилась к ближайшему орудию. Рядом находился стул для артиллериста и ржавая панель управления. Джез провела рукой по сиденью, кончики пальцев оставили в пыли отчетливые полоски.
Как они живут, эти существа? Спорят ли между собой, надеются, любят? О чем размышляют? И думают ли они вообще?
Она отдернула руку. Даже мысленно задавать подобные вопросы – опасно. Слишком велико искушение. Она припомнила чувство связи, родства, которое испытала, пребывая на грани превращения. В тот момент она осознала, насколько одинока и оторвана от мира. Но от одиночества страдают все люди. Маны же связаны между собой – каждый со всеми. И прикосновение к их сообществу оказалось заразным.
Оно продолжалось лишь мгновения, но навсегда запечатлелось в памяти. Миг прозрения для слепой, которую вновь швырнули во мрак. Разве возможно желать большего? Но какова цена? Если она уподобится ману, то перестанет быть человеком. Ее личность растворится, исчезнет. Джез не могла допустить, чтобы маны поглотили ее.
«Я – смертная, – думала она, обращаясь к кораблю. – И будьте вы прокляты за то, что пытаетесь превратить меня в кого-то другого».
Она двинулась дальше по артиллерийской палубе и добралась до трапа, который вел наверх. Джез поднялась по нему и попала в темный и холодный коридор с вереницей дверных проемов.
Из одного из них торчала рука.
Джез уставилась на нее. Предплечье, видимое до локтя, валялось на полу. Рваный, обтрепанный рукав. Желтоватая, восковая кожа. Длинные щербатые ногти.
Она