Фрейд оставляет открытым вопрос о развитии и пересечении во времени двух тенденций или двух психических сил – Я, стремящегося к удовольствию, и Я, стремящегося к реальности. Ответ на этот вопрос прояснил бы, почему невроз приобретает окончательную форму в определенный момент времени (учитывая, конечно, что предпосылки для его развития появляются гораздо раньше).
В 1914 году, в работе «Воспоминание, повторение, проработка» Фрейд подробно освещает важнейшую для психической реальности тему повторения. Это краткая работа, но предваряющая фундаментальный труд «По ту сторону принципа удовольствия» и содержащая в себе ключевые идеи:
– цель анализа – устранение изъянов в воспоминаниях
– забывание имеет разные формы; это как тотальная амнезия (прежде всего, детская), так и «разобщение связей, непонимание последствий и изолирование воспоминаний» [43]; то есть воспоминания теряют свой смысл, будучи вырванными из контекста
– навязчивое воспроизведение препятствует лечению, так как заменяет собой вспоминание забытого; с другой стороны, оно и есть особый «способ вспоминать»
– навязчивое воспроизведение проявляется и в отношении к аналитику (является частью трансфера)
– стремление пациента «действовать, вместо того чтобы вспоминать» может быть опасным в процессе лечения, приводя к опасности для здоровья или для жизни
– допущение трансфера, анализ сопротивления и его проработка помогают избавиться от навязчивого повторения, «отреагировав» тот аффект, который лежал в основе вытесненного материала.
В статье «Бессознательное» 1915 года наиболее ярко и отчетливо звучит мысль о том, что в бессознательном (или, иными словами, в системе Ubw) нет времени: процессы, происходящие там, никак не меняются с течением времени и вообще не имеют никакой связи с временной последовательностью. Система же Vbw (предсознательное) занята, помимо других задач, тем, что располагает представления во временном порядке.
«Печаль и меланхолия», 1916 год: Фрейд рассуждает об утраченном объекте, об объекте, который умер в реальном мире, или же «умер» для психики конкретного индивида, то есть утрачен в качестве объекта любви. Здесь можно говорить о том, что для бессознательного метафорическая смерть мало чем отличается от смерти реальной; в обоих случаях объект утерян, и психика будет предпринимать различные уловки, чтобы пережить эту потерю. С другой стороны, если в бессознательном нет представления о времени, там не может быть и представления о смерти, потере; значит, речь идет о какой-то еще инстанции, связанной с сознанием. А с другой стороны, «умерший» в реальности объект может прекрасно остаться существовать в бессознательном,