Трумэн перестал улыбаться: он ещё не имел практики разрешения подобных конфликтов. Поэтому он, совершенно неожиданно для Черчилля, знавшего его исключительно «в формате двадцать четвёртого июня сорок первого года», изменил себе.
– Дорогой премьер, давайте разберёмся с этим вопросом спокойно и обстоятельно.
Черчилль напрягся: «это ещё, что за фокусы? „Спокойно и обстоятельно“ – это не из репертуара Гарри Трумэна!».
– Я Вас слушаю, Гарри.
Не изменяя желчности в лице, Трумэн откинулся на спинку кресла.
– Если я верно понял, Вы предлагаете объявить Сталину войну?
– Войну умов, дорогой Гарри!
– «Войну умов»…
Трумэн ушёл в себя за ответом, но это была попытка с негодными средствами. Ответ Черчилля явно тянул на аллегорию, а такого балласта в мозгах Трумэна, отродясь, не имелось. Черчилль лишний раз имел повод убедиться в сугубо прикладном значении мозгов президента, и оперативно поспешил на помощь.
– Я хотел сказать, дорогой Гарри, что мы обязаны дать понять Сталину, что он зашёл слишком далеко, и не только по дороге в Европу!
– Вы хотите отыграть ситуацию назад?
Лицо Черчилля разгладилось: зря он недооценивал способностей Трумэна. Не мытьем – так катаньем, не умом – так наитием, тот добрался до его мысли.
– Да, сэр!
– Если можно – конкретно?
Черчилль скосил глаза на большую карту военных действий в Европе – последнее, что осталось в этом кабинете от предыдущего хозяина.
– Пожалуйста, пожалуйста! – великодушно распростёр руку Трумэн.
Премьер медленно выбрался из кресла, и, пыхтя неизменной сигарой, на пару с одышкой преодолел расстояние в несколько метров.
– Взгляните, Гарри!
Рука Черчилля описала дугу «на местности».
– Вот здесь мы должны «по закону» встретиться с русскими. Каюсь: моя вина.
Премьер ещё больше прогнулся вперёд, словно действительно под грузом вины.
– Вот почему с удвоенной энергией я хочу исправить её!
– Каким образом, дорогой премьер?
Черчилль усмехнулся.
– Вот, говорят, место встречи изменить нельзя. А мы возьмём – и изменим! Перенесём эту встречу, как можно дальше на восток!
Трумэн не усидел и стремительно подошёл к карте.
– Где сейчас русские?
Вопрос был правомерным: Верховным Главнокомандующим Гарри являлся постольку, поскольку являлся президентом. А для Черчилля военная составляющая была все последние годы большей частью его «портфеля». Больше того, для него это был вопрос жизни и смерти… британского влияния в Европе,