Как то мой отец сказал мне – Лена у тебя не голова, а дом советов, но иногда все парламентеры уходят.
Думаю так и есть. Отрицать было бы бессмысленно.
Я часто была непослушным ребенком, жизнь кипела и бурлила во мне, что радовала деда и огорчала моего отца. Папа поддерживал мое поступление в институт купив мне книгу по вузам нашей страны и после моего прочтения и заметок на полях внес свои коррективы. Конечно он мечтал о врачебном поприще для меня, было много разговоров в доме и все его обоснования и логические размышления дробились моими чувствами и переживаниями. Понимая сейчас его как никогда лучше когда у моей старшей дочери отлично по биологии и химии, но она так же отказывается рассмотреть для себя эту специальность.
С папой в моей жизни наступали периоды полного отрицания и противодействия. Мы могли не общаться год или полгода, но это не убавляло понимания важности его как отца в моем мире.
Папа поддерживал меня после рождения первой моей дочери, приходя он заботился о своей внучке, купая ее ежедневно и давая мудрые советы по воспитанию и содержанию ребенка. Еву, мою старшую дочь он всегда называл Моя Фарфоровая куколка.
Папу привлекали утонченные женщины, с фарфоровой кожей, тонкие и ранимые. Мама была очень яркой эмоциональной и устремленной, словно тысячи светлячков радовались жизни в ее изумрудных глазах. Я, пожалуй, и не могу вспомнить ни слез мамы, ни слез отца в моем детстве.
Отец задавал вектор моего развития, он как маяк о который я неоднократно в бушующие эмоциональные дни, разбивалась, а точнее разбивались мои устремления подобно волне. Так было и по выходу московского журнала,,Salon,, где была небольшая статья о моем творчестве. Мама была уже после инсульта и радость в ее глазах означало лишь одобрение, отец же напротив столкнувшись с глянцевым журналом лишь усомнился в моем прогрессе как специалиста назвав его платным ежемесячным изданием и не более.
Какая же разная была реакция на одно событие у отца и матери. Так и останется для меня загадкой формула любви моих мамы и папы.
Ты смеялся, когда я просила разбудить меня, чтобы нарисовать рассвет, я растрепанная в пижаме водила пальцем и говорила розовый, оранжевый, фиолетовый и переходы небесно-голубого, все я запомнила можно идти спать, и ты смеялся от души глядя на меня и мне было смешно.
Ты много сделал для меня в области образования, это было с твоей точки зрения самым ценным ресурсом который ты мог мне предложить. И я ценю это, пап.
На юге, пообещав нам