– Отведи меня к ней Мариам, может быть я как–то смогу ей помочь, – приняв решение, Валаам поднялся на ноги и, сложив кое–что из своих вещей в походную суму, накинул плащ.
– Да разве ты лекарь? – спросила старуха, недоумённо взглянув на него.
– Нет, но значит ли это что мне нельзя исцелять людей?
В доме несчастной Фейги шло приготовление к скорым похоронам. По старому обычаю трупы не предавали земле, дабы не отравлять её продуктами разложения и не сжигали, чтобы не осквернять огонь, олицетворявший собой Бога. По вере предков не было никакой загробной жизни, переселения душ или чего–то подобного, а смерть, будучи конечным маршрутом пути, являлась победой зла над добром и дабы как можно скорее ограничить распространение скверны человека обычно хоронили в день его гибели.
Обряд погребения начинался с обмывания тела, на него одевали чистую, но старую одежду, поскольку расточительность по древней вере являлась грехом и в железном гробу относили в Башню Молчания, которую строили на самой высокой точке за городом. Сверху деревянная башня не имела крыши, чтобы стервятники и вороны могли склёвывать с трупов мясо, затем кости высушивались и складывались в урны внутри помещения. Люди верили, что Бог создал этих птиц, дабы помочь душе освободится от мёртвой плоти. Пол круглой башни являлся своеобразным кладбищем, поделённым на сектора для мужчин, женщин и детей. Оставшиеся от тела кости укладывали в соответствующий сектор в овальное углубление и привязывали верёвками к крюкам, чтобы птицы не растащили останки. По возвращению домой родственники усопшего в течение трёх дней проводили поминальные обряды, пока душа покойного ожидала божественного суда, и это было лучшей памятью о нём, нежели сооружение склепов.
Часто случалось так, что в погребальную башню относили ещё живого человека из–за того, что наступление смерти определялось «собачьим взглядом», когда к больному подводили собаку, единственное существо, не боящееся демона смерти, и давали посмотреть умирающему в глаза. Если пёс съедал кусочек хлеба с груди несчастного, то его признавали умершим. Попадая в Башню Молчания, назад человек уже выйти не мог, даже в случае выздоровления, дабы не осквернять дыханием смерти живущих и поэтому носильщики, заметив, что бедняга ещё жив, просто добивали его.
Элисандра отменила этот обряд, посчитав дикостью, и усопших теперь хоронили в земле или сжигали в погребальных кострах при заразной болезни, ставя каменные плиты на месте могил, но старые обычаи неохотно уступали своё место и на смену одной снесённой башне Молчания люди строили новую.
В доме больной всё было уже готово к скорой смерти. Лежала погребальная одежда, стоял таз для последнего омовения и многие люди в те времена мылись лишь, когда рождались и когда умирали. Откуда–то принесли железный