годы. Но сейчас вновь пришли. И пришли с многократно умноженной остротой. Сейчас, когда он выполнил все, что «должен» был выполнить по требованию мира людей, он не мог уже жить не получив на них ответа. Михаил «шкурой» чувствовал, что логика жизни человечества страдает дефектом. Человек рождается, растет, развивается, познает, создает, выходит на пик своего развития и… умирает. Абсурдно. Но это еще пол беды! Вся его жизнь, обуреваемая различными желаниями, наполнена страданием с небольшими лишь вкраплениями короткой радости. Любая мечта, к которой идет человек с великими трудами и лишениями, тут же умирает, едва он коснется ее. И вот она, достигнутая, ничего уже не стоит! И нужно ему искать следующего желания, бежать за ним, чтобы, наполнив его, тут же утратить его вкус. И так из поколения в поколение. Нескончаемая череда людей рождающихся и умирающих на земле с нескончаемой чередой желаний, тоже умирающих сразу по их достижению. Михаил более не хотел бежать этой дорогой. Чувствовал, что существует что-то другое, что способно оправдать жизнь человека чем-то иным, нежели человеческая мораль, нарушаемая этим самым человеком на каждом шагу. Но где это другое и что оно такое? Он не знал. Не знал так же где его искать. Интуитивно он чувствовал, что возможные ответы он сможет получить при помощи книги полученной им от «Ангела». Михаил внутренне усмехнулся при этой мысли. Ангелы, черти – докатился. Тем не менее, он взял в руки книгу продолжавшую лежать на столике. Снова те же ощущения живой кожи.
Михаил решил исследовать ее поглубже. Притом, что книга была очень древней, состояние ее было идеальным. Пролистав первую страницу со стихотворением и увидев на следующей странице знакомое уже обращение к нему, под ним и далее на всех страницах был текст, написанный знакомым почерком. Но вот язык текста был незнаком. Михаил не смог определить его принадлежность. Была некая схожесть с арабским, но не вязь. Иногда текст прерывался какими-то схемами с пояснениями и подписями на том же языке. К прочтению невозможно. Что же делать? Он, после некоторых размышлений, решил обратиться к книжным антикварам. Михаил слышал, что настоящий собиратель в первую голову исследователь и обладатель знаний. И где же их найти? А там, где эта самая старина храниться. В музеях. Некий план уже был.
Это обнадежило и пробудило аппетит. В смысле желудочный. Михаил, не кулинар по определению, решился на подвиг – состряпать завтрак себе и жене. И был собою горд безмерно. Заглянув в холодильник, обнаружил десяток яиц, молоко и кусочек заветренного сыра. Не густо. В иное время его эта скудность яств привела бы в полное творческое отчаяние. Жена точно и лаконично охарактеризовала подобные его свойства – ты способен помереть от голода у дверцы переполненного едой холодильника. Но сейчас он был в остром приступе поварского наития. Это обстоятельство позволило ему приготовить кофе и омлет. Михаил справился даже с сервировкой. На шум и запахи пришла жена и стояла на пороге кухни в глубоком изумлении. Такого дара в нем
