Национализм как явление никогда в СССР не был обсужден публично, не разобран на все его хорошие и гнусные составляющие, не объяснен как факт разобщения и отторжения людей друг от друга, как источник в людском роду вечных бед и страданий.
Из-за лишней осторожности и хитроватых умолчаний уже в те годы вызревала огромная трагедия для тех людей планеты, кто связал свою жизнь с первой советской страной, кто был ей верен, кто считал ее идеи осью будущего мирового развития.
– Своих соотечественников, как молекул, сдавали миллионами в республиках, что им один Оджалан? – беседуя с Рахманом, заметила грустно Анна, вспомнив, какие горы оружия тогда отдавали уходящим из страны регионам, как, положим, Чечне, чтоб потом там резали головы всем подряд! Лишь бы никогда больше не было целостной страны. Только как понять до конца, зачем это все? И как это все принять?
Во имя чего… Возможно, время и докопается когда-нибудь до истин, но пока эпохе было не до разгадок. Время бесцеремонно тащило по камням всех, даже эпоху. Во всех точках такого вроде бы огромного земного шара.
Очень переживал Рахман за происходящее и на собственной Родине. Там все было, как и в России, только гораздо хуже. В уголовный Кодекс его страны уже были включены новые статьи: бичевание за употребление алкоголя, отсечение руки за воровство, избиение камнями за супружескую неверность.
– Конечно, мы тогда в 1971 году поторопились, плохо подготовились, не предвидели многого, – рассказывал журналист о делах давно минувших лет. – Потому и проиграли. Но знающие люди понимают: мы спешили, мы делали все, чтобы братья-мусульмане и близко около парламента не оказались. Кто знал тогда, что богатейшая страна в мире – Саудовская Аравия – будет финансировать не полеты арабских парней в космос, не новые открытия в лечении рака, чтобы хотя бы дети от карциномы не умирали, а тех, кто протащит закон об отсечении головы человеку, если он против ислама? Или пожизненное заключение с конфискацией имущества за любую антиправительственную деятельность.
– Как видишь, мне путь домой закрыт… – добавил Рахман невесело. – И много лет у нас война… Парень утром идет в университет, а его хватают на улице и отправляют на войну. Вечером он уже у матери на столе в… саване. Кто так делает?
– Из-за чего война?
– Помнишь, я много лет назад говорил тебе, что нельзя в стране, где более трехсот национальностей, навязывать шариат? Не хотят шариат на юге. Не хотят женщины там ходить жарким днем в душных платках. Не хотят, чтобы их били плетьми за любовь.
Анна когда-то интересовалась исламом, и ее поразила воинственность и фанатичность его проповедников. Вот, положим, имам Абу Ханифа из средневековья…