Держать минуту молчания настала очередь его собеседника. Тот, не ожидав подобной реакции от своего необычного товарища, хотел было начать широкую полемику, но, просчитав в своей голове дальнейшую атаку и стратегию обороны дискуссии, тот хотел было сплюнуть, но, вспомнив, что он на балконе, просто заявил:
– Умеешь ты испортить любую дискуссию, – и, переходя к разговору с компанией, добавил, пробурчав себе под нос, – умник хренов…
Антон вновь погрузился в собственные мысли, уводя свой взгляд вдаль от этих скудных стен. Мероприятие продолжалось без каких-либо особенных прецендентов, – флаг был сброшен, студенты представили свои таланты, временами вызывая бурные овации или гробовое молчание.
Тем временем в паралельной части зала, отсеченной, подобно острым и точным ножем, льдом, Владимир уже вовсю знакомился со своими будущими однокурсниками. Место у него было самое удобное, какое он мог себе представить – самое среднее место средней трибуны. С этой точки обзора ему казалось, будто бы совсем ничего не ускользнет от его взора.
По правую и левую руку от него были расположены его новые знакомые. Один, что был по левую сторону от него, был худощав и высок, когда другой по правую был низок и громоздок. Звали же их Кирилл и Семён.
Как бы они не были различны, но правдой оказалось то, что оба они были братьями. Находясь в овации от ожидания новых знакомств, сразу увидав Владимира они расступили место между ними двумя, желая каждый о своем расспросить их нового друга.
Владимир же не был против такому обстоятельству. Уже свыкнув к такой физиологической разнице между двумя его новыми знакомыми, он смог себе подметить, насколько они равны в своих противоположностях. Когда Кирилл, в своей худощавости, и, выразимся так – «длинности», был холеричного и импульсивного нрава, такого, что достигал своего пусть стена стоит перед ним, и такого, что сначала говорил, а потом думал, что у него вылетело с языка, то брат его – Семён – хотя и был массивен и громоздок, отличался от своего брата чрезмерной флегматичностью и инертностью. Сами же братья успели признаться Володе, что, хотя выйти сухим из воды во время конфликта легче всего могло бы получиться у Семёна, катализатором его всегда становился Кирилл.
– Он у меня подобно тюленю, – с истым оптимизмом делился тот, – самый неконфликтный и терпеливый человек, которого можно себе представить.
– Был бы ты таким! – с упреком заявил Семен, и, сложив руки на груди, пробормотал вполголоса. – Было бы проблем меньше…
– Да! Вот теперь и мы знакомы, – поправив свои очки, и, легко шмыгнув носом, сказал Кирилл, – кажется, будто бы ты уже все знаешь о нас!
– Кирилл! – влетел