– Тупые французы…Ещё тупее американцы…Все раскудахтались, разблекотались, как овцы и индюки в канун Рождества…
«Ах, Боже мой! Это неслыханно! Это не видано!» «Господа! Как это возможно? По какому праву, Германия атакует нас?!» Глупцы… – Он засмеялся дружелюбно, потянулся в кресле, как сытый хищник, но его безупречные белые влажные зубы сверкнули угрожающе и жестоко. – Ужели, неясно? По праву сильного! Шакалы, гиены, зебры и буйволы – все поджимают хвосты, дрожат в кустах и в страхе бегут, когда слышат в саванне царственный рёв льва. Хм…Наш фюрер тысячу раз прав! Главное – не экономика, не благосостояние народа, главное – идеология, дух нации! И тут, чёрт возьми, всё логично. Где лучше всего укрепляется воинский, рыцарский дух? Нет, не на мягком диване, не в обстановке изобилия и радости. А в жестокой борьбе человек стал великим – в вечном мире – он гибнет, как тля! Самый храбрый и прилежный получает, как любимец Природы, – её право на существование, на господство…Сильнейший должен господствовать, а не растворяться в более слабом, жертвуя собственным величием. Вывод: кто хочет жить – тот борется! А кто не хочет вражды в этом мире, кто не желает вечных сражений, тот не заслуживает и жизни.
Да. Будь я проклят… Даже если это жестоко, это так…так, а не иначе!
Поднявшись с продавленного сидалища кресла, он снова щедро плеснул себе в рюмку: «Чёрт с ним с уставом…Вот и я – штандартенфюрер СС Отто фон Дитц, по праву сильного выпью ещё…Аха-хааа-а!..Сегодня, в нашей дивизии, добрая половина офицеров…имеет на это право. Будь здоров, Отто! Выпей, дружище за удачу…Она, о-ох как понадобиться нам всем…Уже завтра наши «тигры»…Мои «тигры»…в составе тысяч других машин Вермахта, сотрясут землю своим ходом и рыком, и тронутся маршем на Сталинград.
Подняв локоть выше, он залпом осушил искристое содержимое рюмки и, приятно хмелея, дорожа своей общностью с книгой фюрера, вновь опустился в скрипучее кресло. Шумевшая голова его, была полна суровыми, а потому особенно дорогими воспоминаниями; отсечённые от остального гражданского мира своим знанием жестоких реалий войны, чужой земли и природы, которые теперь, после стольких смертей и несчастий, крови, пота и слёз, – казались ему неповторимыми и желанными.
Его холодные глаза, обрамлённые усталыми морщинами, сузились, застыли, как голубой лёд. Адольф Гитлер заявил, что он построит на веймарских развалинах Германии совершенно новое иерархическое государство на прогрессивной базе расовой теории, сам станет абсолютным диктатором, а в один прекрасный – сакральный день и властелином мира. Особенно барону импонировала последняя и архиважная, пожалуй, основная тема «Майн кампф» – улучшение расы и порабощение низших рас. Это часть больше всего радовала штандартенфюрера и, как кёльнский бальзам, согревала его нацистское сердце.
Позиция вождя и здесь была чёткой, прямолинейной,