Наконец она дошла до грудной клетки. Шкура здесь была особенно толстой. Дочь тяжело дышала, воздух с усилием, клубами выходил из ее легких. Обычно они готовили мясо для еды, но первые куски было принято откусывать сырыми прямо от костей. Тепло мяса наполнило их радостью. Дочь отрезала каждому по куску, прежде чем они принялись за разделку.
Сын приподнимал шкуру по обе стороны от топорика, чтобы разрезы были ровными. Он посмотрел на руки Дочери, сильные и измазанные кровью, и почувствовал укол в груди. Он фыркнул, с восхищением наблюдая, как по ее спине перекатываются мышцы. Она сбросила накидку, и ее голая кожа была самой гладкой шкурой, которую он когда-либо видел.
Когда Дочь родилась, она была сморщенным существом, крошечным и розовым. Она не пахла так, как пахла сейчас, и мало интересовала его, хотя иногда он мог стянуть у нее еду. Однажды, совсем еще маленькой, она держала в пухлом кулачке кусок сушеной древесной заболони, свое любимое лакомство. Сын сделал ей знак, чтобы она посмотрела на огонь. Когда она повернула голову, он выхватил заболонь из ее руки и засмеялся. Он пошел прочь, уверенный, что ему ничего не будет. Глядя на деревья, он облизывал заболонь, и вдруг из зарослей выскочила маленькая ножка и подсекла его. Секунда – и Сын плюхнулся на живот. Выплюнув землю, набившуюся в рот, он посмотрел на свою руку. Заболонь исчезла. Любой другой ребенок остался бы, чтобы посмеяться над ним, но Дочь, вероятно, думала только о том, как вернуть еду. Не успел Сын оглянуться, как ее и след простыл.
Дочь выросла большой и сильной, ловкой и быстроногой, а ее мысли, казалось, опережали тело. Окружающие стремились оберегать ее – признак лидера. С ее инстинктами Дочь, несомненно, станет одним из лучших охотников. Инстинкт охотника – это как рыжие волосы или большой нос, он либо есть, либо нет.
Но это было и умение, которое можно было развить, если внимательно наблюдать, слушать и учиться. Дочь умела сопоставлять рассказы Большой Матери с тем, что видела сама. Она обладала редкой способностью брать в расчет все, что менялось, а также все, что оставалось прежним.
Рот Сына наполнился слюной в предвкушении мяса, которое он собирался съесть. И это чувство – сильный голод и тяга к еде – смешивалось с видом работающей Дочери прямо перед ним. Он принюхался и почувствовал, что оглушен тем, что его окружает: туша, шум реки, пар, поднимающийся от зверя в холодном воздухе. И мясо. Скоро он поест.