Но мои надежды не оправдались, и все планы накрылись медным тазом, как только мы подошли ко входу в ресторан «Амброзия» с парой журчащих фонтанов по бокам. Нас встретили услужливые швейцары, наряженные капитанами. Этот ресторан уж точно был «выключен» для таких, как я. Мою кислую рожу смягчала небесная улыбка Селесты, словно сахар – лимон:
– О, пища бессмертных олимпийцев! – сказала она.
– Судя по ценам, да! – ответил я.
Внутри оказалось еще хуже, чем снаружи, точнее, еще богаче и роскошней, а значит – дороже. Просторный зал, украшенный античными росписями, колоннами, цветами, фонтанами и аквариумами выше человеческого роста. Амброзия – это пища богов, соответственно стоило ожидать и заоблачных цен. Да еще и эта блондинка слопает в два раза больше, чем я. Ладно, быть может, мои гонорары будут не такими уж и мизерными. Или я наконец-то увижу этого Даниэля? Ох и влетит же ему!
Наш столик на двоих, пожалуй, самый уютный и дорогой, находился почти в центре зала около огромного фонтана. Недалеко, в специальной ложе, расположился настоящий оркестр, игравший тихую чарующую музыку в тон журчащей воде. Стол был заказан заранее, и нас уже покорно ждали улыбчивая девушка-официантка в пурпурной греческой тоге и очередной швейцар в капитанской форме. Я обреченно плюхнулся на стул и принялся с ужасом изучать цены в меню. Селеста быстро сказала что-то девушке, и та мигом отправилась на кухню. Швейцар, крепкий черноволосый мужчина тридцати лет, откупорил бутылку старого красного вина и услужливо разлил его в высокие тонкие бокалы.
– А он всегда будет тут стоять? – шепотом спросил я Селесту. – Может, ему тоже налить?
– Не надо наливать: он на службе, – покачала головой девушка; ее легкое синее платье как нельзя кстати подходило к роскошной античной атмосфере, – его задача – разливать вино и выполнять поручения. Не пыльная работа, отличное жалование.
– Да тихо ты! – зашипел я, косясь на швейцара, тот стоял с услужливой улыбкой на загорелом лице. – Он услышит! Подумает, что мы совсем деревня!
Селеста усмехнулась и потянулась к бокалу вина. Я бы предпочел никогда не узнать его стоимость.
– О, наш Лукас не особо разговорчив уже тридцать шесть лет, – ответила девушка, – он глухонемой с рождения. Здесь все швейцары такие. Так что можешь смело рассказывать свои тайны – не разболтает!
Я обернулся: почти около каждого столика был свой «капитан», глухой к чужим тайнам и немой, как могила. У длинного стола на двенадцать персон, что стоял в нескольких шагах от нас и еще не был занят, дежурила сразу пара швейцаров.
Подумать только! Сегодня я, обычный голодранец, получил первое место в престижном международном конкурсе, спас жизнь отличному малому, убил двоих плохих парней и теперь сижу в роскошном ресторане рядом с самой классной девчонкой на корабле. Я закрыл глаза, и передо мной тут же предстала картина подвешенного на крюке Вадима, задыхающегося и летящего в море. Затем распластавшийся на полу Толик, бездыханный и замолкший