За окнами – красная вывеска MacDonald’s. Вспоминаю, что не ел с вечера. Глотаю голодную слюну. Три молодые девушки перебегают дорогу прямо перед нашим носом. Смеются и машут нам. Я вижу их смешные сумки, их кольца на пальцах. Румяные лица живых людей. Красоту биения сердца. Я смотрю на них, не в силах оторваться. Это все…так необычно для меня сейчас, так ново, что режет взор. Их жизнь. И ее смерть.
– Курицы!.. – смеется водитель. – Совсем обнаглели…
Не нужно так. Они совсем еще дети.
Хочу сказать им, чтобы были осторожнее, и даже наклоняюсь к окну, но вижу только их спины. Тонкие, детские талии. И думаю, что возможно скоро, одну из них придется опознавать.
– Будьте осторожнее…
Водитель в недоумении глядит на меня. Наверное, я опять разговариваю сам с собой. Глупо пожимаю плечами, но этого ему оказывается вполне достаточно.
Во дворе, сквозь который мы проезжаем, лают собаки. Свора дворняг делит добычу – кусок чего-то кровавого. А вокруг них, вся земля усыпана белыми перьями и пухом. Отворачиваюсь.
Безумно долгий день. Наедине с темнотой. К вечеру, я знаю точно, разболится голова. Но к тому времени я уже выпью четыре бутылки пива и снова не буду понимать, от чего эта ноющая боль в висках. И придут другие мысли, и будет другое понимание мира. И я усну, опять ни в чем не разобравшись, на смятых простынях, под ворохом пыльных одеял. А завтра будет новый день, такой же, как все предыдущие.
– Отлично!..
Смотрю на водителя. Он с улыбкой кивает на пустынную улочку:
– Проскочили.
– Да…
Смело проносимся по прямой и выворачиваем обратно, на главную дорогу. Пробка остается позади.
Водитель довольно оборачивается:
– Кто хочет, тот всегда найдет…
Беда в том, что он прав. Людям нравится томиться в дорожных стопорах, грызть ногти, сжимать до белой боли рулевое колесо, дышать бензолом. Им нравится глядеть в окно, сквозь капли пота, на то, как доведенные до исступления водители, набрасываются друг на друга, будто смертельные враги. И когда первые капли крови орошают черный асфальт, в десятках рук появляются отнюдь не аптечки. Мобильные телефоны с камерами. И каждая мерзкая тварь с такой аппаратурой, спешит занять самое козырное место для съемки, лишь бы та вышла более насыщенной и красочной. И потом, вечером, у теплого огня, в семьях, они будут показывать этот ужас своим детям, своим мужьям и женам, и смеяться… Я видел это. На местах преступлений, на местах кровавых аварий. На страшных пожарищах, когда люди горели заживо. Жажду крови в глазах, желание созерцать чужую смерть. Я видел… Нет никого безжалостней человека.
Пока мы стоим на светофоре, в салон машины, сквозь щели, вползает удушливый запах гари. Одна из железных урн, около дверей какого-то модного бутика, полыхает, будто