– А на работу ему ты звонила? – спрашивает Маргрете.
– Я ему на мобильный звонила, – говорю, – он им пользуется.
– А его коллегам ты не звонила?
– Нет.
– Так я и думала.
Маргрете выдыхает, быстро и энергично: вот она и решила мою проблему.
– Так позвони им, – говорит, – или съезди туда. Он наверняка на работе. Сигурд такой ответственный человек, работает без устали, да ты и сама знаешь…
– Да, – растерянно говорю я, – к тому же большинство пропавших сами находятся в течение двадцати четырех часов.
Маргрете не удостаивает меня ответом, и я осознаю, что такой поворот темы ей не нравится.
– Позвони мне, когда свяжешься с ним, – говорит она еще более скупо, чем обычно. – Ну пока, жду звонка.
Я завершаю разговор и, подняв голову, вижу, что рядом стоит Анника с сыном на руках и оба они не сводят с меня глаз.
– Сигурд пропал? – спрашивает Анника, и в ее голосе я слышу тот страх, который изо всех сил пыталась закамуфлировать в своем.
Я сижу на пассажирском сиденье, а Анника выруливает из тупика на дорогу пошире. В запутанном конгломерате путей, проложенных через их жилой комплекс, разобраться постороннему нет ни малейшего шанса. Мы едем в полицию. Когда я рассказала Аннике о случившемся, она не стала медлить ни секунды. Я старалась подбирать слова так, чтобы подать всю историю как можно менее драматично; повторила слова дамы из полиции, что, мол, большинство находятся; я твержу эту фразу, как мантру. Наверняка все объясняется просто и обыденно.
Поахав, Анника сказала:
– Выброси из головы чушь, что они тебе наговорили, Сара. Поехали, подашь заявление.
– Но она сказала… – начала было я, но не договорила: сама услышала, насколько беспомощно это звучит, насколько послушно я подчиняюсь системе.
– Они так говорят, потому что им можно, – заявила сестра, хватая ключи с кухонной полки, – но если ты заявишь о его пропаже, они будут обязаны открыть дело. Поехали, я с тобой.
Рукой, свободной от ребенка, она сдернула со стула куртку и вышла в сад. Анника впечатляет, когда решит действовать. Теперь каждый ее шаг, каждое движение рук целенаправленны, и я, едва поспевая за ней, ощущаю слабый отзвук того чувства защищенности, которое помнится мне с детства: теперь Анника все уладит. Я стояла на веранде и наблюдала, как она крикнула Хеннингу, все еще сидящему на дереве, что ей с Сарой нужно съездить в полицию, а потом дала мужу логистические указания.
– Ничего не случилось? – спросил сверху Хеннинг. Со своего места я видела только его ноги, но голос слышала ясно и отчетливо.
– Надеюсь, – решительно отрубила Анника.
Когда