– Бедный мистер Рэфьел; надеюсь, что он не слишком страдал.
Возможно, он действительно не так уж страдал. Не исключено, что жизнь его в последние дни облегчали дорогие болеутоляющие средства. Тогда, в те недели, проведенные им на Карибах, он почти все время мучился. Боли не отпускали его. Какой отважный человек! Действительно отважный. Ей было жаль, что он умер, потому что, по ее мнению, пусть он и был немолодым, больным, практически инвалидом, в результате его ухода мир потерял нечто существенное. Мисс Марпл не имела никакого представления о том, каким был Рэфьел в своем деле. Наверное, жестоким, решила она, грубым, самовластным и агрессивным. Всегда атакующим. Однако и надежным другом, подумала она. И где-то еще в нем присутствовала глубокая доброта, которую он старался никогда не выпускать на поверхность. Мисс Марпл восхищалась этим мужчиной и уважала его. Что ж, ей жаль, что он ушел; кроме того, она надеялась, что он не слишком переживал по этому поводу и что уход его не был трудным… Теперь его, конечно, кремируют, а прах поместят в какую-нибудь там большую и благопристойную мраморную гробницу. Она даже не знала, был ли женат этот человек. Сам он никогда не упоминал жену или детей. Одиночка? Или жизнь его была настолько полна, что он не нуждался ни в каком одиночестве? Хотелось бы знать.
Тем днем мисс Марпл долго сидела, погрузившись в размышления о мистере Рэфьеле. Она не рассчитывала когда-нибудь снова увидеть его после своего возвращения в Англию и действительно больше не встречалась с ним. И все же каким-то странным образом могла в любое мгновение ощутить себя в соприкосновении с ним. Ну, как если бы он обращался непосредственно к ней или предлагал встретиться, ощущая, быть может, связь благодаря спасенной ими жизни или по какой-то другой причине. Но связь.
– Конечно, – проговорила мисс Марпл, ужаснувшись самой идее, пришедшей ей в голову, – нас ведь не может связывать общая жестокость?
А не бывала ли когда-нибудь она сама, Джейн Марпл, безжалостной и жестокой?
– А знаешь, – обратилась она к себе самой, – вообще-то это нечто… подобное просто никогда не приходило мне прежде в голову. Полагаю, тебе прекрасно известно, что ты умеешь быть жестокой…
Тут дверь отворилась, и в нее просунулась темная и кудрявая головка. Это была Черри, приятная преемница мисс Бишоп… то есть мисс Найт.
– Вы что-то сказали? – осведомилась Черри.
– Я говорила сама с собой, – ответила мисс Марпл. – Мне пришло в голову спросить у себя, умею ли я быть жестокой.
– Что… вы? – отреагировала Черри. – Никогда! Вы – сама доброта.
– И все же, – проговорила мисс Марпл, – полагаю, что я способна проявить жестокость в требующей этого ситуации.
– А какую ситуацию вы сочтете требующей этого?
– Произведение правосудия, – заявила мисс Марпл.
– Видела, как вы производили