Природа женщин наградила;
Богатство, славу им дала,
Им где-то что-то прорубила
И непотребно назвала.
Она для женщины игрушка,
Забава сущая, да-да,
И как мышиная ловушка,
Для всех открытая всегда.
Она собою всех прельщает,
Манит к себе толпы людей,
И грешный муж в ней пропадает,
Словно несчастный воробей.
На самом-то деле Барков выражался вовсе уж неудобосказуемо, однако суть сохранена.
А вот что еще говорят о гостиничных приключениях. Говорят, что однажды рано утром бесшумно открылась дверь в каком-то номере какого-то отеля в каком-то городе и туда неслышно скользнула изящная дама под вуалью. Прикрыла за собой дверь, огляделась – и разочарованно присвистнула. Убожество обстановки, убожество одежды человека, который, даже не сняв сюртука, лежал на нерасстеленной убогой постели… Дама неслышно подошла к ночному столику, выискивая взглядом портмоне, кошелек, разбросанные ассигнации, карманные часы или портсигар – ну хоть что-нибудь, что сделало бы ее визит в сей номер не напрасным!
Но на столике рядом с оплывшей свечой лежал револьвер. Рядом – какие-то письма. Дама взяла их и просмотрела. Одно было адресовано полицмейстеру, другое – городскому прокурору, третье – хозяину гостиницы, а четвертое начиналось словами: «Дорогая матушка, простите меня!»
Дама была очень любопытной, а может быть, она не знала о том, что заглядывать в чужие письма неприлично. Поэтому она начала читать и вот что узнала. Этот молодой человек потратил казенные 300 рублей на лечение тяжелобольной сестры. Он попытался вернуть деньги карточной игрой, но проиграл последние пятьдесят рублей. Поэтому он решил покончить с собой и просил простить его. Самоубийство – единственное и последнее средство спасти свою честь…
Дама под вуалью некоторое время стояла неподвижно, разглядывая лицо спящего. Красивый молодой человек. И такой печальный… Она тихонько усмехнулась и сунула руку в складки своего платья. Никто, кроме нее, не знал, что у нее под юбками был пришит карман – большой карман, куда, при надобности, можно было много чего упрятать – хоть штуку ткани! Однако сейчас она ничего туда прятать не стала, а, напротив, нашарила там пятисотрублевую ассигнацию. Дама положила купюру рядом с письмами, послала спящему молодому человеку воздушный поцелуй и тихонько вышла.
Говорят также, что однажды к Карлу фон Мелю, владельцу ювелирной лавки в Санкт-Петербурге, явилась некая прелестная дама и отрекомендовалась мадам Софьей Литвиновой.
– Мой муж – известный психиатр, – сказала она, посматривая на ювелира застенчивым взором из-под вуалетки в мушках. – Быть может, вы читали о нем в «Санкт-Петербургских ведомостях»? О его новой клинике для несчастных маниаков?
Карл фон Мель кивнул. Разумеется, он слыхом не слыхал ни о каком докторе Литвинове. И что за дело ему до знаменитого психиатра и его новой клиники?