Пророки Возрождения. Эдуард Шюре

они объединяются тысячами в грандиозные сообщества, чей знак выражает их общее чувство. Перед удивленным наблюдателем их объединенная масса предстает то в форме орла, то льва, то круга или созвездия. Тогда энтузиазм, горящий во всех и в каждом, удовлетворяется и успокаивается в сообществе душ. И кантики заполняют пространства. Бог и его Слово, Христос, скрытые во всем, невидимы и говорят лишь голосами отдаленных хоров. Когда поэт слышит «Глорию», которую поют души Отцу, Сыну и Святому Духу, ему кажется, что он слышит «смех вселенной». Тогда он последний раз оборачивается к бездне и видит Землю издалека. Он видит ее целиком «столь жалкой, что не мог не усмехнуться» («Рай» XXII.133). О, какой она кажется маленькой и черной! Он называет ее: «Клочок, родящий в нас такой раздор» («Рай» XXII.152) и быстро обращается к прекрасным глазам Беатриче, которая глядит выше, все выше.

      Отметим здесь, что если Рай Данте соответствует строжайшей ортодоксальной католической доктрине, в частности учению Фомы Аквинского, то он ее оживляет и расширяет, вводя в нее главные идеи Гермеса Трисмегиста, орфиков и Пифагора, которые идентифицируют космические силы со сферами семи планет. На Меркурии, Венере, Солнце, Марсе и Юпитере расположены активные добродетели. Созерцающие получают награду совершенства на Сатурне. На Меркурии, планете, ближайшей к Солнцу, улыбка Беатриче освещает всю планету, и Данте видит, как к ней идет множество душ, «словно стая мчащихся огней» («Рай» VII.8). И тогда он обращает к своей ангельской возлюбленной такую молитву:

      «О госпожа, надежд моих ограда,

      Ты, чтобы помощь свыше мне подать,

      Оставившая след свой в глубях Ада,

      Во всем, что я был призван созерцать,

      Твоих щедрот и воли благородной

      Я признаю и мощь и благодать.

      Меня из рабства на простор свободный

      Они по всем дорогам провели,

      Где власть твоя могла быть путеводной.

      Хранить меня и впредь благоволи,

      Дабы мой дух, отныне без порока,

      Тебе угодным сбросил тлен земли!»

      Так я воззвал; с улыбкой, издалека,

      Она ко мне свой обратила взгляд;

      И вновь – к сиянью Вечного Истока.

(«Рай» XXXI.79–93)

      В эту минуту Данте видит райскую розу, состоящую из душ избранных, розу, расцветшую из раскаленного блеска, окруженную, словно пчелиным роем, ангелами, которые беспрестанно погружаются в ее золотую сердцевину и вылетают оттуда, чтобы снова вернуться. Благодаря заступничеству Беатриче и молитве святого Бернара поэту разрешено бросить взгляд на тайну Троицы, и она предстает перед ним в форме трех концентрических окружностей, в центре которых он различает человеческий образ.

      Здесь изнемог высокий духа взлет;

      Но страсть и волю мне уже стремила,

      Как если колесу дан ровный ход,

      Любовь, что движет солнце и светила.

(«Рай» XXXIII.143–145)

      Так посвящение паломника в трех мирах завершается сознательным и волевым слиянием его души с божественной