– Я отчаянно хочу поверить тебе, сводная сестра, но т-такие сказки… – Она, запнувшись, покачала головой, помолчала и тихо добавила: – Кажется, гувернантка рассказывала мне истории о чем-то подобном. Маленькие чудесные создания, которые носились по лесам, похищали младенцев и всякие блестящие побрякушки и превращались в котов или птиц, чтобы дурачить людей.
– Именно так, – подтвердила я. – Но все эти невероятные сказки для детей на самом деле правда. И я – одно из таких существ. Я могу менять свой облик.
Подробности того, как это происходит, сейчас были не важны, Джастина и так побледнела.
– Ты? Ты. Тогда, значит, и я тоже…
– Боюсь, что нет, – перебила я. – По крайней мере, я так не думаю. Отец охотился за всеми своими детьми, своими дочерьми, надеясь, что кто-то из нас унаследует его силу, мечтая поглотить нас и нашу силу, чтобы поддерживать свою жизнь… ну, наверное, вечность. Со временем он постепенно слабел. – Я со вздохом развела руками. – Прости, там столько всего было! Войны, ссоры, вражда… Там вмешались еще другие богоподобные существа.
Джастина накрутила на палец смоляной локон.
– Все это звучит как тщательно продуманная шутка, – заметила она, искоса взглянув на меня.
– Я понимаю, – согласилась я с сестрой.
– И при этом вы все выглядите настолько серьезными, что я склонна вам верить.
Я взяла с дивана шаль Мэри и кивком указала на дверь, ведущую из библиотеки.
– Нет необходимости верить мне, Джастина. Ты просила правду, и я попыталась ее рассказать. Все, что я могу, – это поделиться тем, что знаю сама. Что ты решишь делать после этого, зависит только от тебя.
Мэри укуталась в шаль, и мы направились к двери.
– Это не шутка и не розыгрыш. Я хотела, чтобы ты узнала правду, потому что в нас течет одна кровь.
Кхент присоединился к нам, когда мы уже обошли Джастину. Она вскинула дрожащую руку.
– Подожди, – пробормотала она. – Не оставляй меня прямо сейчас. Я… Ты расскажешь дальше? – Она повернулась, глядя на нас огромными блестящими глазами, и робко улыбнулась. – Пожалуйста! Не могу обещать, что поверю тебе, но обещаю, что выслушаю.
– Послушайте!
Кхент поднял руку и поднес ее к губам, призывая к молчанию. Его фиолетовые глаза сузились, превратившись в щелки, и я заметила, что он навострил уши. Наши взгляды скрестились, и я почувствовала, как между нами прошла холодная дрожь.
Ewhey charou – hur she eshest? Chapep.
Прислушайся. Ни звука. Почему так тихо? Странно.
Кхент говорил со мной на этом языке, только когда хотел сохранить тайну. Что-то происходило, и он своим обостренным собачьим чутьем это уловил. И был прав: в бальной зале стало вдруг тихо. До этого оттуда доносился ровный гул голосов и отдельные взрывы смеха, но сейчас… Полная тишина. Ни звона бокалов, ни шарканья по паркету танцующих, ни бравурных звуков музыки.
– Ужасно тихо, – пробормотала Мэри, которая тоже заметила необычную, жутковатую тишину.
– Как странно… – начала Джастина.
– Нет, –