Лучшая на свете прогулка. Пешком по Парижу. Джон Бакстер

Обычно они вежливо спрашивали, сняв лоснящуюся фетровую шляпу:

      – Хозяйка, вы бы не отсыпали немного мучицы?

      И пока мама наполняла бумажный пакет, мы, дети, зачарованно глядели на странника сквозь сетчатую дверь.

      Как-то раз подошли двое мужчин, один – абориген, первый, которого я видел в своей жизни. На нем была линялая голубая рубашка, вельветовые брюки, вытертые на коленях. На ногах ничего. Босые ноги. Но даже в таком виде он казался не в меру разодетым. Когда-то приличный костюм его товарища был весь в заплатках, под мышками хлопчатобумажной фуфайки виднелись полукружья пятен от пота. Пыльные ботинки, сбитые и растрескавшиеся так, что уже и цвета не разберешь, свидетельствовали о сотнях, а быть может, и тысячах километров пройденного пути.

      ^{Австралийский свэгмен с узелком за спиной}

      Уже в детстве меня интересовал процесс приготовления еды.

      – А что вы делаете с мукой? – задал я вопрос.

      Белый мужчина взглянул на меня без всякого выражения.

      – Лепешки, – наконец произнес он.

      Говорил он с гортанным, европейским акцентом.

      Был ли он одним из тех эмигрантов, кого война вынудила покинуть Европу? Тех, которых мой отец пренебрежительно именовал “беженцами”, а позже правительство стало называть “новыми австралийцами”?

      Я знал, что это за лепешка: пресный хлеб, который делался из муки, соли, воды и щепотки соды.

      – А как? – Чтобы пояснить, откуда такое слегка назойливое любопытство, я добавил: – Мой отец – кондитер.

      – Мы все смешиваем, – ответил он после долгой паузы, – и печем в золе.

      Речь давалась ему тяжело. В долгих одиноких скитаниях язык отмирает за ненадобностью. Возможно, это была самая длинная его беседа за многие недели.

      Тут вернулась мама. Она отодвинула щеколду и, крепко держа ручку двери, просунула бумажные пакеты с мукой и солью.

      – Я положила немного разрыхлителя. Всыпала вместе с мукой.

      – Спасибо, хозяйка.

      Он спрятал мешочки в бесформенные карманы, растянутые от хранения вещей, для которых они не были предназначены.