Приблизившись к зеркалу, я пристально всмотрелась в свое отражение.
Бабушка вторая, кто сказал, что чувствует во мне свет, первой была Диэса Мракинберг, и насколько я знаю, не в ее правилах говорить неподтвержденные факты. Чувствую ли я свет? Не уверена. Да и внешне ничего не изменилось.
На меня смотрела все та же Арэя. Волосы темные и длинные, обычно связанные пучком на затылке и закрепленные пером во время учебы, в остальном распущенные и непослушные. В спокойном состоянии глаза темно-зеленые, но стоит в душе поселиться ярости, и тьма застилает весь изумрудный цвет. Пухлые губы, аккуратный носик, нежные черты лица. Стройная фигурка, не лишенная форм. По большей части я унаследовала мамину красоту, но и на отца все же похожа.
Единственное изменение – это бледно-золотой знак на левой стороне ниже ключицы, появившийся во время магической бури, но и он померк настолько, что с трудом можно разглядеть. Нет смысла отрицать – причина того эфирного всплеска – я. Но капля света против омута тьмы ничто. Возможно, так реагирует сила полукровки в восемнадцать лет. Болезненно, будто напоминает, что мы – ошибка природы.
Или та выжженная пентаграмма с крыльями и этот знак говорят, что во время Интэрона я не смогла удержать дух дракона? В тот момент я чувствовала только боль. Моя кожа не покрылась чешуей, у меня не отросли хвост и крылья, я не изменилась, а ведь должна была обернуться драконом. Выходит, я не смогла пройти Вознесение.
Почему же дядя не рассказал мне? Думал, во мне никогда не пробудится свет? Решил, мне лучше не знать, что в моих жилах течет драконья кровь? Кровь моего отца! Я имела право знать! А он ко всему прочему скрыл и то, что сам светлый дракон! И как ему удалось держать все в тайне на протяжении стольких лет?
Я тряхнула головой, устроилась в мягком кресле у окна. Эту ночь я так и просидела, раздумывая обо всем случившемся и наблюдая за огненными птицами, оставляющими на темно-синем небе ярко-золотые узоры. Слушала, как ветер пробегает по листве деревьев, как хрустальные подвески у каменной беседки играют тоненькую мелодию.
С рассветом в мою дверь настойчиво постучали. В комнату вошли служанки во главе с бабушкой, когда я намеревалась вздремнуть. Но драконица решила иначе, и решение это касалось не только данного утра. Следующие пять дней прошли для меня в такой суматохе, что кружилась голова. И если в первый день на меня не слишком наседали и давали свободу выбора, то в дальнейшем все в свои руки взяла бабушка, говоря: «Костьми лягу, но ко дню твоего отъезда в академию все будет готово!»
А именно: ученическая форма, наряды для торжественных и повседневных дней, различные ингредиенты и книги – им я особенно была рада, и еще куча всего, без чего, по словам драконицы, не может обойтись ни одна девушка.
Стоило мне возразить, и старуха притворно вытирала изящным платочком невидимые слезы, жалобным голосом извиняясь за навязчивость. Беспокоясь за собственную нервную систему, я махнула на все рукой и позволила бабушке править балом. Но от моих вещей избавиться не позволила. Я их зарабатывала, трудясь не покладая