Изучая глобальные изменения в истории человечества (а тем более становясь их свидетелем), важно понимать: с каждой научно-технологической революцией меняется не просто мир вещей, но способы нашего мышления и взаимодействия.
Каждая промышленная революция меняла структуру труда: ремесленников сменили рабочие у станка, потом, в середине XX века, их потеснили клерки в офисах, сегодня речь заходит о том, что в ближайшее время многие профессии в человеческом исполнении умрут, будучи передоверены роботам. Это в полной мере касается и России, которая обычно выглядит более отсталой в технологическом смысле страной. Две самые популярные профессии в нашей стране – водитель и продавец (в обеих сферах занято по 7% населения) – в зоне риска. Исчезнут библиотекари, бухгалтеры, принципиальным образом изменится работа врачей и инженеров. От людей будет требоваться не выполнение определенного алгоритма, а создание идей. Идеи куда сильнее, чем деньги или власть, потому что они порождают и деньги, и власть. А YouTube и Facebook усиливают действие идей в сотни раз. Никто не знает точно, какие профессии будут востребованы через 10–15 лет. Но очевидно, что:
• понятие «оконченное высшее образование» полностью исчезнет. С учетом того невероятного объема информации, которая появляется ежедневно, образование может быть только непрерывным;
• в связи с этим наиболее ценным профессиональным навыком будет сама способность и желание учиться.
Как учить(ся)?
Темная сторона образования
Какова же система образования сейчас? Готова ли к такому невероятному будущему? Нет.
Советская система образования, почти в неизменном виде представленная в школах и сегодня, в свое время была скопирована с прусской системы, введенной в XIX веке. Глядя на нынешнюю школу, мы без труда можем вообразить себе учебное заведение где-нибудь во Франкфурте 1850-х: та же классно-урочная система, жесткая вертикаль отношений, полностью основанная на послушании:
• школьный коллектив поделен на классы, каждый изучает одну и ту же тему в одно и то же время;
• порядок изучения материала для всего класса строго одинаков;
• школьный коллектив делится на тех, кто учит, и тех, кто учится, этот принцип не может нарушаться;
• изучение определенного материала идет на одном методическом языке для всех учеников вне зависимости от их индивидуальных способностей.
В Пруссии такая школьная мобилизация в свое время действительно принесла плоды: немцам в короткие сроки удалось ликвидировать безграмотность, сделав свою страну куда более конкурентоспособной, так что когда в 1871 году Пруссия выиграла Франко-прусскую войну, возникло изречение «Войну выиграл прусский учитель».
• Когда удобна такая система? В том случае, когда вам нужно в кратчайшие сроки внушить некоторому количеству людей определенный навык или сумму знаний. Например, научить их считать или читать.
• Для кого такая система удобна? Для учителей и проверяющих, ведь она легко контролируется.
• Где же слабое звено этой цепочки? Ученик.
Ключевой недостаток классно-урочной системы: она ориентирована на средние показатели и среднего ученика. А средних учеников, как и средних людей, не существует – все разные. Как же быть с этими разными маленькими людьми, собранными в одно время в одном классе? Возникает очевидное и очень жестокое решение: нужно ограничить скорость развития детей, придерживаться того же среднего показателя! Это оборачивается тем, что слабые ученики средних показателей так и не достигают (никто ведь не собирается разбираться в причинах их неуспеваемости), а наиболее способных детей тормозят.
В XX веке американские ученые провели жестокий эксперимент. Они заперли собаку в тесной клетке и стали бить ее током. Собака, разумеется, лаяла, скребла прутья, пыталась выбраться, но тщетно. В какой-то момент несчастное животное сдалось и легло на пол. Тогда ученые открыли клетку, но продолжили бить пса током. Вопреки ожиданиям, собака не предпринимала никаких попыток убежать из открытой клетки – она продолжала лежать и скулить. Этот эксперимент породил новое понятие в психологии – синдром выученной беспомощности.
При чем здесь ученики? В школьных стенах с ними происходит ровно то же самое. Когда на первое место ставится не эффективность обучения с опорой на живую детскую реакцию, а строгий контроль, когда детям с первого учебного дня запрещают проявлять себя, тогда у школьников формируется самый настоящий синдром выученной беспомощности. Ну а времени на то, чтобы этот синдром хорошенько закрепился в сознании, более чем достаточно – целых 11 лет.
Педагоги сформулировали «4К» – качества, которые пригодятся детям во взрослой жизни больше всего и которым школа должна уделять первоочередное внимание: коммуникация, критическое мышление, кооперация и креативность. Но ни одно из этих качеств не может развиваться в густой тени синдрома выученной беспомощности.
Вот