Неолиберальная модель – это не только модель, это и образ мышления, утвердившийся на стыке 70–80-х годов прошлого столетия. Тогда Рональд Рейган и Маргарет Тэтчер сказали: мы уходим от вмешательства государства в экономику, частный бизнес надо освободить почти ото всех ограничений, путь к экономическому успеху и процветанию – в освобождении бизнеса ото всех пут и в жесткой конкуренции. В социальном плане этому соответствовала идеология «социального дарвинизма», то есть принципа «выживает сильнейший». Главным критерием успеха была объявлена прибыль, основой общества – рыночный обмен.
И вот теперь эта система дала магистральный сбой. И все вдруг вспомнили о роли государства. В Давосе в этом году очень много говорили о том, что сейчас основная задача по выправлению мирового капитализма падает на государство. «Файнэншл таймс» пишет: вся система, созданная при Рейгане и Тэтчер, находится под угрозой, кредитный кризис уничтожил репутацию банкиров Уолл-стрита. Газета приводит мнение: сейчас президент и министр финансов США имеют такую власть, какой не обладал ни один глава этой страны со времен Франклина Рузвельта. Он тоже разделял идею сильного государства, к которой Америка обратилась в ходе кризиса 1929–1933 годов. Рузвельт выводил страну из стагнации до 1940 года – выздоровление длилось очень долго. Об этом стоит помнить, делая прогнозы о будущем мировой экономики в связи с нынешним обвалом.
Следует помнить и о том, что в нашей стране существовала своя неолиберальная команда – Анатолий Чубайс, Егор Гайдар, Борис Немцов. Им помогала большая группа советников, таких, как Андерс Ослунд и Джеффри Сакс. Их поддерживал Международный валютный фонд. Эта команда в 1990-е годы сказала: сейчас мы все организуем так, что управлять будет «невидимая рука рынка». Они взяли за образец англосаксонский капитализм, и прежде всего США и Великобританию, где была совершенно другая экономическая, да и социальная база. Однако в итоге эта система провалилась даже там. Только для краха «там» ей потребовалось 30 лет, а у нас неолиберализм «лопнул» намного быстрее – за несколько лет. В России эта модель привела к колоссальному разворовыванию государственного достояния, к массовому обнищанию, к социальной катастрофе. Покойный американский журналист Пол Хлебников называл это самой крупной социальной катастрофой в истории России – даже более страшной, чем разруха во время Великой Отечественной войны. И закончилось все предсказуемым дефолтом 1998 года. В результате при Путине государство начало возвращаться в экономику раньше, чем во всем мире. Но теперь на Западе тоже идут по этому пути.
Финансовая