Обида? Нет.
Раздражение? Тоже нет.
Испуг? Отнюдь.
Вместо того чтобы испытать унижение от такого быстрого скачка с первой ступени сразу к третьей, я была… очарована.
Я чувствую себя хорошо. Его. Жар. Твердость. Толчки позади меня. Сначала он пытался подвинуться назад, дать мне пространство. Но когда я качнулась назад и оглянулась на него с улыбкой, он снял все свои запреты и с восхитительным стремлением прижался сильнее. Тепло разгорелось в груди, струясь ниже в живот, взрываясь прямо между ног. Я обнаружила себя еле слышно постанывающей и наклонившейся вперед, попой я прижималась к нему. Мы с Джошем никогда не обсуждали причины моего молчания. Он не знал, что дело не в голосе, а в голове.
Когда мы слезли с Оникса, то оба задыхались. Я ниже натянула толстовку, чтобы прикрыть бедра, я не знала, остался ли след моего возбуждения на джинсах. Джош повел Оникса в стойло, и когда вернулся, то смотрел вниз, переступая с ноги на ногу. Мне показалось, что я должна как-то извиниться перед лошадью за то, что случилось на ней. Это было не специально… но.
– Обнимемся? – спросил Джош, скорее предлагая мир, чем что-то еще.
– Конечно. – Я улыбнулась.
Джош сжал меня в объятиях как родитель – отдавая что-то, а не забирая.
– Чем ты хочешь заняться сейчас? – Он говорил сердцем через жесты.
Я могу быстро читать Джоша, потому что понимаю его борьбу. Он прекрасен, как открытая книга, в которой я хочу утонуть.
Закрыв глаза, я услышала снова слова Вона. Эди. Папы.
Двигайся вперед.
Используй «молодость» в качестве глагола.
Он счастлив. Будь тоже счастлива.
В моем следующем движении не было угрозы, плохих намерений или чувства мести. Я взяла руку Джоша и прижала ладонью к своей груди, задержав дыхание и мысленно приободряя себя. Мир перевернулся вверх дном, желудок сделал сальто, но я должна признать – я чувствовала себя прекрасно, по-настоящему.
Я приоткрыла один глаз, ноющая боль где-то в задней части головы раскалывала череп. Вздрогнув, я вспомнила Эверклир. Я не была пьяна, так что вряд ли можно винить алкоголь в том, что случилось. Я была относительно трезва, с разбитым сердцем, а Джош был… Джошем. Идеальным, безопасным и красивым.
Господи. Что ты делала?
Потирая лицо, я изучала окружающую обстановку. Мои стены, мой стол, моя кровать с темно-синими простынями.
Стоп… синими?
Я мгновенно выпрямилась, подавив стон, когда мое тело отреагировало на движение, тошнота прокатилась по горлу. Опять же, это, должно быть, сказывается мой недостаток опыта с любым видом выпивки, в любом количестве. Я бросила взгляд направо – там лежал Джош с голой грудь и мягко сопел. Его рука лежала поверх моих бедер. Взглянув вниз, я увидела, что полностью голая. Я тщательно отсканировала в своей памяти отрывки вчерашней ночи, чтобы сложить их в полную картину. Я вспомнила, как с благоговением