– Череп дома.
Что в переводе означало, что второй номер атласа по анатомии находится на полке в родительской комнате. Иванов, однако, все понял, взял атлас под мышку, Веру под локоток и доставил обоих домой, где их встретила моя бабушка, накормила вкусно, говорила мало и вообще не мешала. Саше, видимо, это понравилось, поэтому заходить он стал часто: ел много, угощение хвалил и анатомию под Верочкины стихи запоминал резво.
До тех пор пока не заметил, что глаза Верочки хороши необыкновенно и смотрит она этими глазами влюбленно.
– Как там, Верочка, про череп? – спросил он однажды, когда дома никого не было.
– Как на lamina cribrosa…
Кто поселился на lamina cribrosa, Верочка сказать не успела, потому что губы, руки и голова переключились на практические занятия по изучению человеческого тела. Освоив анатомию, они с Сашей занялись физиологией и преуспели настолько, что вскоре им понадобилась помощь специалиста в лице докторицы из женской консультации.
Получив доходчивое объяснение некоторым неожиданным явлениям в Верочкином организме, они отправились к ее родителям. Бабушка вытащила форшмак, а дедушка – водку. Верочка налегала на соленое – бабка с дедом переглянулись. По воспоминаниям бабки, дед налил стакан водки себе, потом Саше. Не чокнувшись выпили. Верочка замерла. Бабушка убрала из-под дедовой руки нож.
Несмотря на свою крайнюю необразованность и столь же крайнюю необрезанность, дед был евреем и выдать свою единственную дочь хотел все-таки за еврея. Саша Иванов в семью Липшицов вписывался плохо. Но тут вмешался мой дядя, единственный дедушкин сын, нещадно поротый и беззаветно любимый. О чем он говорил с дедом, история умалчивает, но дед смирился и даже перестал смотреть на будущего зятя сквозь прорезь оптического прицела. Бабушка же, всегда смотревшая деду в рот, возразить хоть и желала, но не посмела.
Так в нашем доме появился мой отец, безнадежно русский Александр Иванов, который по иронии судьбы много лет спустя станет великим знатоком еврейской религии и будет читать лекции об иудаизме по всему миру. Но это уже совсем другая история.
Глава вторая
Спелый прыщ на любимой попе
После моего рождения приехали из Риги родители Саши – мои другие, не менее заслуженные бабушка и дедушка.
Папа мой в медицинский тоже попал не случайно. Все-таки вырос в семье фронтового хирурга, ныне флагманского хирурга Балтийского флота, и операционной медсестры.
Сашино первое знакомство с медициной произошло в возрасте семи лет, когда он нарыл у деда вышеупомянутый атлас Воробьева. Сначала он листал его без интереса и заметно оживился лишь на семнадцатой странице, где красовалась голая женщина в разрезе. Ознакомившись с подробностями ее строения, он за небольшую мзду стал приглашать любопытных одноклассников. За этим занятием он и был застукан бабушкой Серафимой.