О чувствах Есенина и Бениславской узнают многие. Они уже не скрывают их. Е. Я. Стырская, автор нашумевшей книжечки эротических стихов «Мутное вино», вспоминала: «Однажды во время чтения в дверь до отказа заполненного кафе въехал велосипед, на котором ехала девушка. Велосипед врезался в щель между каким-то столом, раздвинул чьи-то спины, на девушку со всех сторон зашикали. Сверкнув своими большими армянскими или еврейскими глазами, она, не обращая внимания на ворчание, прокладывала себе дорогу велосипедом, чтобы ближе подойти к сцене. А глаза у нее были замечательные! Большие, карие с золотыми искрами, широкие, почти сросшиеся, вычурно изогнутые брови над прямым, узким носом, придававшим ее узкому лицу особую значительность. Роскошные, загнутые наверх ресницы. Иронический рот и высокий лоб свидетельствовали об уме и силе воли. На ней была белая матроска со значком Ленина на воротнике, простая юбка и простые туфли. На голове – пестрая шапочка, оттеняющая ее явно восточную, обрамленную великолепными волосами голову. Окидывая презрительным взглядом пеструю, плотно сбитую толпу сомнительных зрителей, она твердо держала руль велосипеда и ждала. Когда Есенин кончил читать, она быстро увела его.
– Кто это?
– Галя Бениславская. Партийка. Для Сережи она много значит.
– Это хорошо! Она красивая и энергичная!»
Осенью имажинисты решили провести в кафе костюмированный бал. У многих были простенькие наряды, почти не было масок. Сергей Есенин надел матросскую бескозырку, Надежда Вольпин была в поддевке из хорошего дамского сукна, Галине Бениславская надела что-то вроде кокошника.
Н. Вольпин обратила внимание на приподнятое настроение Бениславской. Она выглядела необыкновенно похорошевшей, светилась счастьем. «Даже глаза, – подумала с грустью Н. Вольпин, – как и у меня, зеленые, но в более густых ресницах – точно посветлели, стали совсем изумрудными (призаняли голубизны из глаз Есенина, мелькнуло в моих горьких мыслях) и были неотрывно прикованы к лицу поэта. «Сейчас здесь празднуется, – сказала я себе, – желанная победа. Ею, не им!»
Журналист Михаил Осоргин, также наблюдавший внимательно за Есениным и Бениславской, не удержался и поделился впечатлением с Надей Вольпин, не представляя, какую соль он посыпает на ее уязвленное самолюбие:
– Я не налюбуюсь этой парой. Да и как не любоваться! Сколько преданной, чистой любви в глазах юной женщины!
Надя не находила слов для опровержения. Она понимала, что в борьбе за Есенина она проигрывала, но хотела, чтобы ее поражение не было замечено другими.
В свою очередь, некоторые друзья Есенина также не хотели, чтобы поэт полностью оказался под влиянием Бениславской. Они боялись потерять его, открыто мрачнели,