Я открываю страницу своего дневника,
По последнему году пройдемся пока.
Каким же он был, год новой страницы,
Расскажут вам строки свободолюбивой птицы.
«Я грусть тебе всю принесла…»
Я грусть тебе всю принесла,
Всю боль и жизнь, истраченную на годы надежды.
Я вновь пришла и как всегда полна критически я полного невежества
К себе в особенности, именно к себе,
Я как всегда имею много вопросов странных,
И уж кому-кому, как ни тебе,
Помочь ответить мне на них столь филигранно.
И вот за каждым часом час, и отвечаем мы,
Разматывая все клубки забытых детских травм, как прежде…
Но нет, прости, сейчас уже не я, не ты,
А дети наши разматывают в жизни гнет разочарования.
И не хотелось мне писать тебе, а вот письмо пришлось тут по душе. Спасибо, друг, ой, нет – не друг, прости,
А мой помощник раскрывать в мире очарование.
А год уже прошел, а нет – не год, пожалуй, три-четыре,
И вновь стоим мы здесь наполнены сатирой.
Но вся сатира заперлась внутри – снаружи ей всё как-то не сошлось,
И вновь нырнула в темные глубины.
И в мир уже по-новому пришлось, сошлось и улеглось.
«Знает ли твоя девочка, кем она будет?..»
Знает ли твоя девочка, кем она будет?
Знает ли она, милая, в какие выйдет люди?
Знает ли Вселенная, кого она носит?
Знают ли сами люди, когда их спросят?
«Кто есть Я, во всей этой зависимости…»
Кто есть Я, во всей этой зависимости
От себя и от своей независимости?
«Где тут Я?» – скажут мне зрители.
Нет меня, как нет и родителей.
«Кто ты, знаешь?» – проронят из радио,
Все для Вас, гадов маленьких.
Кто есть Ты со своими тараканами,
Их и не было никогда, как и урагана.
Кто я, кто? Нет меня, милые.
Я никто, я есть идиллия.
«Я хожу, как канатоходец…»
Я хожу, как канатоходец,
Уверенно и верно по лезвию.
И каждый знатный мимо проходец
Знает меня давно как честную.
Честную перед преградой,
Что жизнь извергает из пасти.
А я это разбираю,
В разборе